Агния Барто родилась 17 февраля 1906 года в Москве в семье ветеринарного врача Льва Николаевича Волова.

В феврале 1906 года в Москве прошли масленичные балы, и начался Великий пост. Российская империя находилась в преддверии перемен - вскоре должно было состояться создание первой Государственной думы и проведении аграрной реформы Столыпина, в обществе еще не угасли надежды на решение «еврейского вопроса». В семье ветеринарного врача Льва Николаевича Волова тоже ожидались перемены - родители ждали рождение дочери. Лев Николаевич имел все основания надеяться, что его дочь будет жить уже в другой, новой России. Эти надежды сбылись, но не так, как можно было представить. До революции оставалось чуть больше десяти лет.

Вот что писала Барто о своем детстве: «Родилась я в Москве, в 1906 году, здесь училась и выросла. Пожалуй, первое впечатление моего детства – высокий голос шарманки за окном. Я долго мечтала ходить по дворам и крутить ручку шарманки, чтобы из всех окон выглядывали люди, привлеченные музыкой. ...Очень дороги мне воспоминания об отце. Мой отец, Лев Николаевич Волов, был ветеринарным врачом, увлекался своей работой, в молодости несколько лет работал в Сибири. И сейчас слышу голос отца, читающего мне, маленькой, басни Крылова. Он очень любил Крылова и знал наизусть почти все его басни. Помню, как отец показывал мне буквы, учил меня читать по книжке Льва Толстого, с крупным шрифтом. Толстым отец восхищался всю жизнь, без конца перечитывал его. Родные шутили, что, едва мне исполнился год, отец подарил мне книжку «Как живёт и работает Лев Николаевич Толстой». Стихи я начала писать в раннем детстве, в первых классах гимназии посвящала их, главным образом, влюбленным «розовым маркизам». Ну что ж, поэтам положено писать о любви, и я сполна отдала дань этой теме, когда мне было лет одиннадцать. Правда, уже и тогда влюбленных маркиз и пажей, населявших мои тетради, оттесняли эпиграммы на учителей и подруг».

Мать Агнии Мария Ильинична была младшим ребенком в интеллигентной многодетной семье. Ее братья и сестры позже стали инженерами, адвокатами и врачами. Но Мария Ильинична к высшему образованию не стремилась, хотя была женщиной остроумной и привлекательной.

Агния была единственным ребенком в семье. Она училась в гимназии, как было принято в интеллигентных семьях - училась французскому и немецкому языкам. Судя по отрывочным воспоминаниям, Агния всегда больше любила отца, очень считалась с ним. Он был главным слушателем и критиком ее стихов.

Агния кончала хореографическое училище и собиралась стать балериной. Она очень любила танцевать. В одном из ранних стихотворений у нее есть такие строчки:

«Только тусклых дней не надо
Однозвучен тусклый тон…
Пляска – радость и услада…»

Агния Львовна, будучи пятнадцатилетней девушкой, прибавила себе лишний год в документах, чтобы поступить на работу в магазин «Одежда» так как в то время не хватало продуктов, а работающие получали селедочные головы, из которых варили суп.

Юность Агнии пришлась на годы революции и гражданской войны. Но каким-то образом ей удавалось жить в собственном мире, где мирно сосуществовали балет и сочинение стихов. На выпускные зачеты хореографического училища приехал нарком просвещения Луначарский. После зачетов выступали учащиеся. Агния под музыку Шопена читала свое длинное стихотворение «Похоронный марш». Луначарский с трудом прятал улыбку. А через несколько дней он пригласил ученицу в Нарком-прос и сказал, что, слушая «Похоронный марш», понял, что она обязательно будет писать веселые стихи. Он долго говорил с ней и написал на листке, какие книги ей надо прочесть. В 1924 году она кончила хореографическое училище и была принята в балетную труппу. Но труппа эмигрировала. Отец Агнии был против ее отъезда, и она осталась в Москве.

В 1925 году она принесла в Госиздат свои первые стихи. Слава пришла к ней довольно быстро, но не добавила ей смелости - Агния была очень застенчива. Она обожала Маяковского, но, встретившись с ним, не решилась заговорить. Отважившись прочесть свое стихотворение Чуковскому, Барто приписала авторство пятилетнему мальчику. О разговоре с Горьким она впоследствии вспоминала, что «страшно волновалась». Может быть, именно благодаря своей застенчивости Агния Барто не имела врагов. Она никогда не пыталась казаться умнее, чем была, не ввязывалась в окололитературные склоки и хорошо понимала, что ей предстоит многому научиться. «Серебряный век» воспитал в ней важнейшую для детского писателя черту: бесконечное уважение к слову. Перфекционизм Барто сводил с ума не одного человека: как-то, собираясь на книжный конгресс в Бразилии, она бесконечно переделывала русский текст доклада, несмотря на то, что читать его предстояло по-английски. Раз за разом получая новые варианты текста, переводчик под конец пообещал, что больше никогда не станет работать с Барто, будь она хоть трижды гений.

Беседа с Маяковским о том, как нужна детям принципиально новая поэзия, какую роль она может сыграть в воспитании будущего гражданина, окончательно определила выбор тематики поэзии Барто. Она регулярно выпускала сборники стихов - «Братишки» в 1928 году, «Мальчик наоборот» в 1934 году, «Игрушки» в 1930 году и «Снегирь» в 1939 году.

В середине тридцатых Агния Львовна получила любовь читателей и стала объектом критики. Барто вспоминала: «Игрушки» были подвергнуты резкой устной критике за чересчур сложные рифмы. Особенно досталось строчкам:

Уронили Мишку на пол,
Оторвали мишке лапу.
Все равно его не брошу –
Потому что он хороший.

У меня хранится протокол собрания, на котором обсуждались эти стихи. (Были времена, когда детские стихи принимались общим собранием, большинством голосов!). В протоколе сказано: «…Рифмы надо переменить, они трудны для детского стихотворения».

В 1937 году Барто была делегатом Международного конгресса в защиту культуры, который проходил в Испании. Заседания конгресса шли в осажденном пылающем Мадриде, и там она впервые столкнулась с фашизмом.

В личной жизни Агнии тоже происходили события. В ранней молодости она вышла замуж за поэта Павла Барто, родила сына Гарика, а в двадцать девять лет ушла от мужа к мужчине, который стал главной любовью ее жизни. Возможно, первый брак не сложился, потому что она слишком поторопилась с замужеством, а может быть, дело в профессиональном успехе Агнии, пережить который Павел Барто не мог и не хотел. Как бы там ни было, Агния сохранила фамилию Барто, но всю оставшуюся жизнь провела с ученым-энергетиком Щегляевым, от которого родила второго ребенка - дочь Татьяну. Андрей Владимирович был одним из самых авторитетных советских специалистов по паровым и газовым турбинам. Он был деканом энергомашиностроительного факультета МЭИ (Московского Энергетического института), и его называли «самым красивым деканом Советского Союза». В их с Барто доме часто бывали писатели, музыканты, актеры - неконфликтный характер Агнии Львовны притягивал к себе самых разных людей. Она близко дружила с Фаиной Раневской и Риной Зеленой, и в 1940 году, перед самой войной, написала сценарий комедии «Подкидыш». Кроме того, Барто в составе советских делегаций бывала в разных странах. В 1937 она побывала в Испании. Там уже шла война, Барто видела руины домов и осиротевших детей. Особенно мрачное впечатление произвел на нее разговор с испанкой, которая, показывая фотографию своего сына, закрыла его лицо пальцем - объясняя, что мальчику снарядом оторвало голову. «Как описать чувства матери, пережившей своего ребенка?» - писала тогда Агния Львовна одной из подруг. Спустя несколько лет она получила ответ на этот страшный вопрос.

О том, что война с Германией неизбежна, Агния Барто знала. В конце 1930-х годов она ездила в эту «опрятную, чистенькую, почти игрушечную страну», слышала нацистские лозунги, видела хорошеньких белокурых девочек в платьицах, «украшенных» свастикой. Ей, искренне верящей во всемирное братство если не взрослых, то хотя бы детей, все это было дико и страшно.

Популярность Агнии Барто росла стремительно. И не только в СССР. Один из примеров её международной известности особенно впечатляет. В гитлеровской Германии, когда фашисты устраивали жуткие аутодафе, сжигая книги неугодных авторов, на одном из таких костров вместе с томами Гейне и Шиллера сгорела тоненькая книжечка Агнии Барто «Братишки».

Во время войны Щегляев, ставший к тому времени видным энергетиком, получил направление на Урал, в Красногорск на одну из электростанций обеспечивать ее бесперебойную работу – заводы работали на войну У Агнии Львовны в тех краях жили друзья, которые пригласили ее пожить у них. Так семья - сын, дочь с няней Домной Ивановной - обосновалась в Свердловске. Сын учился в летном училище под Свердловском, дочь пошла в школу. Про себя в это время Агния Львовна пишет так: «Во время Великой Отечественной войны я много выступала по радио в Москве и Свердловске. Печатала военные стихи, статьи, очерки в газетах. В 1943 году была на Западном фронте как корреспондент «Комсомольской правды». Но никогда не переставала думать о моем основном, юном герое. Во время войны очень хотела написать о подростках-уральцах, работавших у станков на оборонных заводах, но долго не могла овладеть темой. Павел Петрович Бажов посоветовал мне, чтобы глубже узнать интересы ремесленников и, главное, их психологию, приобрести вместе с ними специальность, - например, токаря. Через шесть месяцев я получила разряд, правда. Самый низкий. Зато я приблизилась к волновавшей меня теме («Идет ученик», 1943 год)».

В феврале 1943 года Щегляева отозвали из Красногорска в Москву, и разрешили ехать с семьей. Они вернулись, и Агния Львовна снова стала добиваться командировки на фронт. Вот, что она писала об этом: «Не просто было получить разрешение ПУРа. Обратилась за помощью к Фадееву.

Понимаю твое стремление, но как я объясню цель твоей поездки? – спросил он. – Мне скажут: - она же для детей пишет.

А ты скажи, что для детей тоже нельзя писать о войне, ничего не увидев своими глазами. И потом…посылают на фронт чтецов с веселыми рассказами. Кто знает, может быть, и мои стихи пригодятся? Солдаты вспомнят своих детей, а кто помоложе – свое детство.»

Командировочное предписание было получено, но в действующей армии Агния Львовна работала 22 дня.

4-го мая 1945 умер сын Агнии, после того, как его сбила машина. Подруга Агнии Львовны Евгения Александровна Таратута вспоминала, что Агния Львовна в эти дни полностью ушла в себя. Она не ела, не спала и не разговаривала.

После смерти сына Агния Львовна обратила всю материнскую любовь на дочь Татьяну. Но не стала меньше работать. Война закончилась, но осталось много детей сирот, и Агния Львовна ездила в детские дома, читала там стихи. Общалась с детьми и воспитателями, над некоторыми домами шефствовала. В 1947 году она опубликовала поэму «Звенигород» - рассказ о детях, потерявших родных во время войны. Этой поэме была уготована особая судьба. Стихи для детей превратили Агнию Барто в «лицо советской детской книги», влиятельного литератора, любимицу всего Советского Союза. Но «Звенигород» сделал ее национальной героиней и вернул некое подобие душевного покоя. Это можно назвать случаем или чудом. После выхода книги ей пришло письмо от одинокой женщины из Караганды, во время войны потерявшей свою восьмилетнюю дочь. Прочитав «Звенигород», она стала надеяться, что ее Ниночка жива и выросла в хорошем детском доме, и попросила Агнию Львовну помочь найти её. Письмо матери Агния Львовна передала в организацию, занимающуюся поисками, Нина нашлась, мать и дочь встретились. Об этом написали журналисты. И тогда к Агнии Львовне стали приходить письма от разных людей с просьбой найти их потерявшихся во время войны детей.

Агния Львовна писала: «Что было делать? Передать эти письма в специальные организации? Но для официального розыска нужны точные данные. А как быть, если их нет, если ребенок потерялся маленьким и не мог сказать, где и когда родился, даже фамилию свою не мог назвать?! Таким детям давали новые фамилии, врач определял их возраст. Как же матери найти ребенка, давно ставшего взрослым, если фамилия его изменена? И как взрослому человеку найти родных, если он не знает, кто он и откуда? А ведь люди не успокаиваются, годами ищут родителей, сестер, братьев, верят, что найдут. Пришла мне в голову такая мысль: не может ли помочь в поисках детская память? Ребенок наблюдателен, он видит остро, точно и запоминает увиденное на всю жизнь. Важно только отобрать те главные и всегда в чем-то неповторимые впечатления детства, которые помогли бы родным узнать потерянного ребенка».

Надежды Агнии Львовны на силу детских воспоминаний оправдались. Радио «Маяк» дал возможность детским воспоминаниям звучать на всю страну. С 1965 года, после первой радиопередачи «Найти человека» письма стали ее главным делом и заботой. Каждый день она получала 70 – 100 подробнейших писем (ведь люди боялись упустить любую подробность– вдруг именно она окажется ключом к поиску) и в них пыталась найти то, что мог запомнить и тот, кто ищет, и тот, кого ищут. Иногда воспоминания были очень скудными: девочка помнила, что жила с родителями возле леса и папу ее звали Гришей; мальчик запомнил, как катался с братом на «калитке с музыкой»… Пес Джульбарс, папина голубая гимнастерка и кулек яблок, как петух клюнул между бровями – вот и все, что знали о своей прежней жизни военные дети. Для официальных поисков этого было мало, для Барто – достаточно. Вот когда огромный опыт и «чувство ребенка» сыграли действительно удивительную роль.

Такую программу, как «Найти человека», могла вести только Барто – «переводчица с детского». Она бралась за то, что было не по силам милиции и Красному Кресту.

В эфире «Маяка» она зачитывала отобранные ею отрывки из писем, коих за девять лет получила больше 40 тысяч. Иногда люди, уже отчаявшиеся за долгие годы поисков, находили друг друга после первой же передачи. Так, из десяти человек, чьи письма Агния Львовна однажды прочла, нашлись сразу семеро. Это было 13 числа: Барто, которая не была ни сентиментальной, ни суеверной, стала считать его счастливым. С тех пор передачи выходили 13 числа каждого месяца.

– Очень помогали обычные слушатели, неравнодушные. Был такой случай: женщина, которая потерялась ребенком, помнила, что жила в Ленинграде на улице, которая начиналась на букву «о» и рядом с домом были баня и магазин, – рассказывает дочь писательницы Татьяна Щегляева. – Сколько ни бились, не могли найти такую улицу! Разыскали старого банщика, который знал все ленинградские бани… И в конце концов оказалось, что это улица Сердобольская – в ней много «о», которые девочке и запомнились. А однажды родные отыскали дочь, которая потерялась четырехмесячной – понятно, что никаких воспоминаний у нее быть не могло. Мать рассказала только то, что на плечике у ребенка была родинка, похожая на розочку. И это помогло: жители украинской деревни вспомнили, что у одной женщины есть родинка наподобие розочки, и ее в четырехмесячном возрасте нашла и удочерила во время войны местная жительница.

Семья Барто вольно или невольно включалась в работу. «Как-то прихожу домой, открываю дверь в кабинет мужа – против него сидит плачущая женщина, а он, отодвинув в сторону свои чертежи, мучительно пытается понять, кто потерялся, где, при каких обстоятельствах», – вспоминала сама Агния Львовна. Если она куда-то уезжала, дочь Татьяна фиксировала все, что происходило за время ее отсутствия. И даже няня Домна Ивановна, когда в дом приходили люди, спрашивала: «Воспоминания-то у тебя подходящие? А то не всё годится». Таких людей в семье называли «незнакомыми гостями». Они приезжали в Лаврушинский прямо с вокзалов, и многие счастливые встречи случились на глазах Агнии Львовны. За девять лет с ее помощью воссоединились 927 семей. По мотивам передачи Барто написала книгу «Найти человека», читать которую без слез совершенно невозможно.

С 1940-х по 1950-е годы вышли ее сборники «Первоклассница», «Веселые стихи» и «Стихи детям». В эти же годы работала над сценариями детских кинофильмов «Подкидыш», «Слон и веревочка» и «Алеша Птицын вырабатывает характер».

В ее собственной жизни все складывалось благополучно: муж много и плодотворно работал, дочь Татьяна вышла замуж и родила сына Владимира. Это о нем Барто сочиняла стихи «Вовка - добрая душа». Андрей Владимирович Щегляев никогда не ревновал ее к славе, и его изрядно веселил тот факт, что в некоторых кругах он был известен не как крупнейший в СССР специалист по паровым турбинам, а как папа «Нашей Тани», той, что «уронила в речку мячик». Барто по-прежнему много ездила по всему миру, побывала в США, Японии, Исландии, Англии. Как правило, это были командировки. Агния Львовна была «лицом" любой делегации: она умела держаться в обществе, говорила на нескольких языках, красиво одевалась и прекрасно танцевала.

В Бразилии, Швейцарии, Португалии, Греции участвовала в заседаниях международного жюри по присуждению медали имени Андерсена лучшему детскому писателю и художнику. Членом этого жюри она была с 1970-го по 1974-й годы

В 1958 году Барто написала большой цикл сатирических стихов для детей «Лешенька, Лешенька», «Дедушкина внучка» и другие произведения. В 1969 году вышла ее документальная книга «Найти человека», в 1976 - книга «Записки детского поэта».

В 1970-м году умер ее муж, Андрей Владимирович. Последние несколько месяцев он провел в больнице, Агния Львовна оставалась с ним. После первого сердечного приступа она боялась за его сердце, но врачи сказали, что у него рак. Казалось, она вернулась в далекий сорок пятый: у нее снова отнимали самое дорогое.

Она пережила мужа на одиннадцать лет. Все это время не переставала работать: написала две книги воспоминаний, более сотни стихов. Она не стала менее энергичной, только начала страшиться одиночества. О своем прошлом вспоминать по-прежнему не любила. Молчала и о том, что десятки лет помогала людям: устраивала в больницы, доставала дефицитные лекарства, находила хороших врачей. Как могла, поддерживала семьи репрессированных друзей, находила способы передать деньги. Помогала от всей души и со свойственной ей энергией.

В «Записках детского поэта» в 1976 году Агния Львовна сформулировала свое поэтическое и человеческое кредо: «Детям нужна вся гамма чувств, рождающих человечность». Многочисленные поездки по разным странам привели ее к мысли о богатстве внутреннего мира ребенка любой национальности. Подтверждением этой мысли стал поэтический сборник «Переводы с детского» в 1977 году, в котором Барто перевела с разных языков детские стихи.

В течение многих лет Барто возглавляла Ассоциацию деятелей литературы и искусства для детей. Стихи Барто переведены на многие языки мира. Её имя присвоено одной из Малых планет.

Ее не стало 1 апреля 1981 года. Однажды Агния Барто сказала: «Почти у каждого человека бывают в жизни минуты, когда он делает больше, чем может». В случае с ней самой это была не минута - так она прожила всю жизнь.

В 2011 году об Агнии Барто был снят документальный фильм «Агния Барто. Читая между строк».

Your browser does not support the video/audio tag.

Текст подготовил Андрей Гончаров

Использованные материалы:

Немного о себе. Барто А.Л. Собрание сочинений: В 4-х т. – М.: Худож. Лит., 1981 – 1984. Т.4. стр. 396
Агния Барто. Записки детского поэта. стр. 152-153 М,: «Советский писатель», 1976, 336 стр.
Алла Тюкова, журнал "Биография", февраль 2006 года
Интервью c дочерью поэтессы в газете "Бульвар", 14 февраля 2006 года

Интервью с дочерью Агнии Барто – Татьяной Щегляевой.

- Татьяна Андреевна, в вашем роду были писатели или поэты?

Нет, зато было много врачей, инженеров, адвокатов... Мой дед - отец мамы Лев Николаевич Волов - был ветеринарным врачом. Мамин дядя владел санаторием "Словати" в Ялте. Он считался светилом медицины, был выдающимся врачом-ларингологом. Так что после революции новое правительство даже позволило ему работать в этом санатории, о котором мама написала в детстве стихотворные строки: "В санатории "Словати" стоят белые кровати".

Мама начала писать стихи еще ребенком. Главным слушателем и критиком стихов был ее отец. Ему хотелось, чтобы она писала "правильно", строго соблюдая определенный размер стихотворения, а в ее строчках, как нарочно, размер то и дело менялся (что отец считал упрямством с ее стороны). Потом окажется, что смена размера - одна из отличительных черт поэзии Барто. Правда, и позже именно за это критиковали ее стихи.

У меня хранится протокол собрания, на котором обсуждались "Игрушки". Это были времена, когда даже детские стихи принимались на общем собрании! В нем сказано: "...Рифмы надо переменить, они трудны для детского стихотворения". Особенно досталось знаменитым строчкам:

Уронили Мишку на пол,
Оторвали Мишке лапу.
Все равно его не брошу -
Потому что он хороший.

- Когда из домашней сочинительницы стихов Агния Барто стала поэтессой?

Ее вступление в большую литературу началось с курьеза: на выпускном вечере в хореографическом училище (мама собиралась стать балериной) она, под аккомпанемент пианиста, прочла свое стихотворение "Похоронный марш", принимая при этом трагические позы. А в зале сидел наркомпрос Луначарский и с трудом сдерживался от смеха. Через пару дней он пригласил маму к себе и посоветовал ей всерьез заняться литературой для детей. Ее первая книга вышла в 1925 году: на обложке значится "Агния Барто. Китайчонок Ван-Ли".

- Но ведь девичья фамилия Агнии Львовны была Волова. "Барто" - это псевдоним?

Это фамилия первого мужа мамы, Павла Барто. Замуж мама вышла очень рано, в 18 лет, сразу после смерти своего отца. Павел Николаевич Барто был писателем; вместе с мамой они написали три стихотворения: "Девочку-ревушку", "Девочку чумазую" и "Считалочку". Но это был очень краткосрочный брак: как только родился мой братик Гарик, мама и Павел Николаевич разошлись... С моим отцом, Андреем Владимировичем Щегляевым, ученым, специалистом в области теплоэнергетики (один из самых авторитетных советских специалистов по паровым и газовым турбинам. - Прим. авт.) мама прожила вместе до последних дней его жизни. Они любили друг друга, это был очень счастливый брак.

Время от времени ее выбирали на должности в Союзе писателей, но долго она там не задерживалась, потому что была неудобным человеком. Если ее собственная позиция совпадала с директивой сверху, все шло гладко. Но когда ее мнение было иным, она отстаивала собственную точку зрения. Главным для нее было писать и оставаться собой. Она была очень смелым человеком, например, когда ее подругу Евгению Таратуту репрессировали, мама и Лев Абрамович Кассиль помогали ее семье.

Агния Барто была лауреатом Сталинской и Ленинской премий. Вашей семье полагались привилегии за эти высокие награды?

Могу сказать, что современное представление о том, что раньше государство раздавало бесплатные машины с шоферами и дачи направо и налево, не совсем верное. Мама и папа после войны ездили на машине. На одной! На выставке трофейных немецких автомобилей они купили "мерседес", одну из первых моделей с брезентовым верхом: по сравнению с ней "победа" выглядела намного более респектабельной. Потом у родителей появилась "волга".

Дача у нас была, но не государственная. Строили ее сами. Мой папа был членом-корреспондентом Академии наук, и ему выделили участок в академическом поселке. Участок выбрали самый дальний, в лесу, чтобы ничто не мешало маме во время работы. Но была проблема: вокруг дачи все время ходили лоси! И возник вопрос: опасно это или нет? Мама прочла где-то, кажется, в "Науке и жизни", как определять, опасен лось или нет. Журнал рекомендовал заглянуть лосю в глаза, и если глаза красные, лось опасен. Мы смеялись и представляли, как будем заглядывать в глаза лосю!

На даче мы сажали салатик, клубнику. Зимой ходили на лыжах. Папа снимал домашние фильмы, часто играл в шахматы с мужем Рины Зеленой (мы дружили семьями). Такого понятия, как "отпуск на даче", у мамы не было. Помню празднование их серебряной свадьбы: было весело, много гостей... А назавтра мама уже работала: это была ее потребность, состояние, которое спасало от всех жизненных невзгод.

Всякий раз, когда новое стихотворение было готово, мама читала его всем: нам с братом, друзьям, литераторам, художникам и даже сантехнику, который пришел чинить водопровод. Ей было важно выяснить, что не нравится, что надо переделать, отшлифовать. Она читала свои стихи по телефону Льву Кассилю, Светлову. Фадеев, будучи секретарем Союза писателей, в любое время, если она звонила и спрашивала: "Ты можешь послушать?", отвечал: "Стихи? Давай!".

Также и Сергей Михалков мог среди ночи позвонить маме и в ответ на ее сонно-тревожное: "Что-то случилось?" ответить: "Случилось: я написал новые стихи, сейчас тебе прочту!"... Мама была дружна с Михалковым, но это не мешало им яростно обсуждать судьбы детской литературы! По накалу страстей мы безошибочно определяли, что мама говорит с Михалковым! Трубка прямо раскалялась!

Еще мама много общалась с Робертом Рождественским. Он был обаятельнейшим человеком и очень талантливым. Однажды он пришел к нам со своей супругой Аллой. Они пили чай, потом позвонили домой, и оказалось, что заболела Катя. Они вскочили и тут же ушли. А теперь Катя известный фотохудожник, та самая Екатерина Рождественская.

- Кто еще был частым гостем в вашем доме?

Гостей всегда было много, но большинство приходило по делу, потому что мама редко праздновала даже свои дни рождения. Часто бывала Рина Зеленая: вместе с мамой они написали сценарии к фильмам "Слон и веревочка" и "Подкидыш". Помните эту знаменитую фразу героини Раневской: "Муля, не нервируй меня!"? Фильм "Подкидыш" как раз тогда снимался, и фразу эту мама придумала специально для Раневской.

Помню, однажды Фаина Георгиевна приехала к нам на дачу. Мамы не было, и мы стали ее ждать. Расстелили одеяло на траве, и вдруг откуда-то выпрыгнула лягушка. Фаина Георгиевна вскочила и больше уже не садилась. И встречи так и не дождалась. Мама потом допытывалась у меня, кто приезжал, молодая была женщина или пожилая? Я ответила, что не знаю. Когда мама рассказала Раневской эту историю, та воскликнула: "Какой прелестный ребенок! Она даже не знает, молодая я или старая!".

- Я слышала, что Агния Львовна была мастером розыгрышей, верно?

Да, она часто разыгрывала коллег по литературному цеху. Все мамины друзья - Самуил Маршак, Лев Кассиль, Корней Чуковский, Рина Зеленая - были знатоками и ценителями розыгрышей. Больше всего доставалось Ираклию Андроникову: он практически всегда попадался в сети розыгрыша, хотя был проницательным и далеко не наивным человеком. Однажды он вел телепередачу из квартиры Алексея Толстого, показывал фотографии знаменитостей. Мама позвонила ему, представилась сотрудницей литредакции и спросила: "Вот вы фотографию Улановой в "Лебедином озере" вверх ногами показываете - это что, так надо? Или, может, это у меня телевизор неисправен? Хотя все равно красиво - она же в танце и балетной пачке... Впрочем, звоню я по другому поводу: мы задумали передачу, в которой приняли участие современники Льва Толстого, хотим вас пригласить к участию... "Вы считаете, что я ровесник Толстого? - недоумевал Андроников. - Неужели я выгляжу таким в вашем телевизоре?! Похоже, его действительно нужно чинить!". - "Тогда запишите в своем блокноте: розыгрыш номер один!".

- Правда ли, что Агния Барто была страстной путешественницей?

Мама много и охотно путешествовала, но, как правило, все ее вояжи были командировками. В свою самую первую в жизни зарубежную поездку в Испанию в 1937 году мама ездила в составе делегации советских писателей на международный конгресс. Из этой поездки она привезла кастаньеты, из-за которых даже попала в историю. В то время в Испании как раз шла гражданская война. И вот на одной из остановок у заправочной станции в Валенсии мама увидела на углу магазинчик, где среди прочего продавались кастаньеты. Настоящие испанские кастаньеты кое-что значат для человека, который увлекается танцами! Мама ведь прекрасно танцевала всю жизнь. Пока она в магазинчике объяснялась с хозяйкой и ее дочкой, послышался гул и в небе появились самолеты с крестами - в любую минуту могла начаться бомбежка! И вот представьте: целый автобус с советскими писателями стоял и ждал Барто, покупавшую кастаньеты во время бомбежки!

Вечером того же дня Алексей Толстой, говоря о жаре в Испании, как бы между прочим спросил маму, не купила ли она еще веер, чтобы обмахиваться во время следующего налета?

А в Валенсии мама впервые в жизни решила своими глазами посмотреть на настоящую испанскую корриду. С трудом достала билет на верхнюю трибуну, на самом солнцепеке. Бой быков, по ее рассказу, зрелище невыносимое: от зноя, солнца и вида крови ей стало плохо. Двое сидящих рядом мужчин, испанцев, как она ошибочно полагала, на чистом русском языке сказали: "Этой иностранке дурно!". Едва ворочая языком, мама пробормотала: "Нет, я из деревни...". "Испанцы" оказались советскими летчиками, они помогли маме спуститься с трибуны и проводили ее до гостиницы. С тех пор всякий раз при упоминании корриды мама неизменно восклицала: "Ужасное зрелище! Лучше бы я туда не ходила".

- Судя по вашим рассказам она была отчаянным человеком!

Эта отчаянность, смелость сочеталась в ней с удивительной природной застенчивостью. Она так никогда и не простила себе, что когда-то не решилась заговорить с Маяковским, который был кумиром ее молодости...

Знаете ли, всякий раз, когда маму спрашивали про "переломный момент в жизни", она любила повторять, что в случае с ней был "переломный вечер", когда она нашла кем-то забытую книжку стихов Маяковского. Мама (она была тогда подростком) прочла их залпом, все подряд, и была так вдохновлена прочитанным, что тут же на обороте одной страницы написала свое стихотворение "Владимиру Маяковскому":

... Я бью тебе челом,
Век,
За то, что дал
Владимира.

Маяковского мама впервые увидела на даче в Пушкино, откуда она ходила на Акулову гору играть в теннис. И вот однажды во время игры, уже подняв руку с мячом для подачи, она так и застыла с поднятой ракеткой: за длинным забором ближайшей дачи стоял Маяковский. Она сразу узнала его по фотографии. Оказалось, что он здесь живет. Это была та самая дача Румянцева, где он написал стихотворение "Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче".

Мама зачастила на теннисную площадку на Акулову гору и не раз видела там Маяковского, вышагивавшего вдоль забора и погруженного в свои мысли. Ей безумно хотелось подойти к нему, но она так и не решилась. Она даже придумала, что скажет ему при встрече: "Вам, Владимир Владимирович, не нужны никакие вороньи кони, у вас - "крылья поэзии", но так никогда и не произнесла этой "ужасной тирады".

Через несколько лет в Москве был впервые устроен праздник детской книги: в Сокольниках писатели должны были встретиться с детьми. Из "взрослых" поэтов на встречу с детьми прибыл только Маяковский. Маме посчастливилось ехать с ним в одной машине. Маяковский был погружен в себя, не разговаривал. И пока мама думала, как бы ей поумнее начать разговор, поездка подошла к концу. Мама так и не поборола своего трепета перед ним и не заговорила. И не задала так мучившего ее тогда вопроса: не рано ли ей пробовать писать стихи для взрослых?

Но маме повезло: после выступления перед детьми в Сокольниках, спускаясь с эстрады, Маяковский невольно дал ответ на мучившее ее сомнение, сказав трем молодым поэтессам, среди которых была и мама: "Вот это аудитория! Для них надо писать!".

- Удивительная история!

Они часто случались с мамой! Помню, она рассказывала, как однажды возвращалась от друзей с дачи в Москву в пригородном поезде. И на одной станции в вагон зашел Корней Иванович Чуковский! "Вот бы прочитать ему свои строчки!" - подумала мама. Обстановка в вагоне показалась ей малоподходящей, но соблазн услышать, что скажет о ее поэзии сам Чуковский, был велик. И как только он устроился на скамейке рядом, она спросила: "Можно я прочту вам стихотворение? Очень короткое...". - "Короткое - это хорошо. - И вдруг на весь вагон произнес: - Поэтесса Барто хочет прочесть нам свои стихи!". Мама растерялась и стала отнекиваться: "Это не мои стихи, а одного мальчика пяти с половиной лет...". Стихи были про челюскинцев и так понравились Чуковскому, что он записал их в свой блокнот. Через пару дней в "Литературной газете" вышла статья Чуковского, в которой он приводил эти стихи "мальчика" и искренне хвалил.

- Татьяна Андреевна, мы все знаем Агнию Барто - поэтессу. А какой она была мамой?

Пирогов не пекла - постоянно была занята. От мелочей быта ее старались ограждать. Но во всех крупномасштабных домашних акциях, будь то семейное торжество или строительство дачи, мама принимала активное участие - она была у руля. А если, не дай Бог, заболевал кто-нибудь из близких, всегда была рядом.

Училась я хорошо, и в школу родителей не вызывали. На родительские собрания мама никогда не ходила, иногда даже не помнила, в каком я классе. Она считала, что афишировать в школе факт, что я дочка известной писательницы, неправильно.

- Как мама отнеслась к вашему решению стать инженером?

Я не гуманитарий по складу. Неинженерные варианты в моем случае даже не обсуждались. Я окончила Энергетический институт и всю жизнь работала в Центральном НИИ Комплексной автоматизации: я кандидат технических наук, была заведующей лабораторией, ведущим инженером.

Помню, когда я училась в институте, случилась комичная история. К нам приехала профессор домашнего хозяйства из Финляндии изучать семьи советских людей. В общежитии она уже была, в семье рабочего была и хотела посетить семью профессора. Для примера выбрали нашу.

Мама устроила большую уборку: "свистать всех наверх", как говорится. Няня Домна Ивановна испекла очень вкусные пироги, купили икру и крабов... Но на "допросе" мы стали засыпаться: вопросы были сложными. "Сколько в один сезон на молодую девушку (то есть на меня. - Т. Щ.) тратится на наряды?". А мы носили платья годами! На счастье, как раз перед этим мама купила мне два летних платья, которые мы тут же стали демонстрировать, с трудом припоминая, сколько они стоили.

Особое впечатление на профессора произвело следующее: дело в том, что я очень любила институт, училась взахлеб, не думая про обеды дома. Обычно я говорила: "Я в столовой пообедала, там прекрасно кормят". А на деле как выглядело? "Суп из диафрагмы". Вы себе представляете? Из пленки, которая отделяет легкие от остальных органов! Но я была молода, и "суп из диафрагмы" меня вполне устраивал. И вот когда финка стала восхищаться нашим столом, мама серьезно говорит: "А дочь предпочитает питаться в студенческой столовой!". Профессор домашнего хозяйства была сражена! Она решила, что там ее ждет что-то невероятное по части гастрономии. На следующий день профессор вызвалась сходить в студенческую столовую, где "так прекрасно кормят". Еще через день директора столовой уволили...

- Любопытно, Агния Львовна посвящала свои стихи кому-то из домашних?

Стихотворение про ершей она посвятила старшему внуку, моему сыну Владимиру. "Мы не заметили жука" - моей дочери Наташе. Я не уверена, что цикл стихов "Вовка-добрая душа" - тоже посвящение Владимиру, хотя это имя очень часто встречается в ее стихах той поры. Мама часто читала Володе стихи, показывала ему рисунки художников к своим книгам. Они даже вели серьезные литературные разговоры. А еще она учила Володю танцам. Он очень хорошо танцевал, чувствовал ритм, но в хореографическое училище не пошел: стал математиком и нашел себя в школе, став учителем математики.

Свою правнучку Асю она видела только раз: малышка родилась в январе 1981 года, а 1 апреля 1981-го мамы не стало... Она до конца жизни была очень энергичной, ездила в командировки, даже в пожилом возрасте играла в теннис, танцевала. Помню ее, танцующей на своем 75-летии... А через месяц ее увезли в больницу, как думали сначала, с легким отравлением. Оказалось - инфаркт. В последний день марта маме стало как будто легче, она просила перевести ее в палату с телефоном: мол, так много дел и забот! Но на следующее утро ее сердце остановилось...

Дочь Агнии Барто Татьяна ЩЕГЛЯЕВА: "В Испании, в бомбежку, мама побежала покупать кастаньеты. Алексей Толстой поинтересовался: не купила ли она еще и веер, чтобы обмахиваться во время налета?"

Сегодня главная хранительница наследия Агнии Барто - ее дочь Татьяна Андреевна Щегляева, инженер, кандидат технических наук, ныне пенсионерка. "На самом деле, 100-летний юбилей мамы будет только в 2007 году, - удивляет нас Татьяна Андреевна неожиданным признанием. - Хотя во всех энциклопедиях датой рождения Барто указан 1906 год. Дело в том, что когда маме было 17 лет, чтобы получать паек для служащих (селедочные головы), она устроилась на работу в магазин одежды. Но на службу принимали только с 18 лет, и ей пришлось прибавить себе год"...

Мы беседуем с Татьяной Андреевной в рабочем кабинете Барто, за столом, где знаменитая поэтесса когда-то писала стихи. На стене - большой портрет Агнии Львовны с сыном Гариком. Рядом шкаф, полный ее книг, изданных в советские времена и совершенно новых. Собеседница относится очень серьезно ко всему, что касается Барто: рассказывая про маму, она время от времени сверяется с томиком воспоминаний и "Записками детского поэта", одной из двух прозаических книг Агнии Львовны.

Янина ЖЕЛТОК

"КОГДА МАМА ЧИТАЛА СВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ "ПОХОРОННЫЙ МАРШ", ЛУНАЧАРСКИЙ С ТРУДОМ СДЕРЖИВАЛСЯ ОТ СМЕХА"

- Татьяна Андреевна, в вашем роду были писатели или поэты?

Нет, зато было много врачей, инженеров, адвокатов... Мой дед - отец мамы Лев Николаевич Волов - был ветеринарным врачом. Мамин дядя владел санаторием "Словати" в Ялте. Он считался светилом медицины, был выдающимся врачом-ларингологом. Так что после революции новое правительство даже позволило ему работать в этом санатории, о котором мама написала в детстве стихотворные строки: "В санатории "Словати" стоят белые кровати".

Мама начала писать стихи еще ребенком. Главным слушателем и критиком стихов был ее отец. Ему хотелось, чтобы она писала "правильно", строго соблюдая определенный размер стихотворения, а в ее строчках, как нарочно, размер то и дело менялся (что отец считал упрямством с ее стороны). Потом окажется, что смена размера - одна из отличительных черт поэзии Барто. Правда, и позже именно за это критиковали ее стихи.

У меня хранится протокол собрания, на котором обсуждались "Игрушки". Это были времена, когда даже детские стихи принимались на общем собрании! В нем сказано: "...Рифмы надо переменить, они трудны для детского стихотворения". Особенно досталось знаменитым строчкам:

Уронили Мишку на пол,
Оторвали Мишке лапу.
Все равно его не брошу -
Потому что он хороший.

Ее вступление в большую литературу началось с курьеза: на выпускном вечере в хореографическом училище (мама собиралась стать балериной) она, под аккомпанемент пианиста, прочла свое стихотворение "Похоронный марш", принимая при этом трагические позы. А в зале сидел наркомпрос Луначарский и с трудом сдерживался от смеха. Через пару дней он пригласил маму к себе и посоветовал ей всерьез заняться литературой для детей. Ее первая книга вышла в 1925 году: на обложке значится "Агния Барто. Китайчонок Ван-Ли".

- Но ведь девичья фамилия Агнии Львовны была Волова. "Барто" - это псевдоним?

Это фамилия первого мужа мамы, Павла Барто. Замуж мама вышла очень рано, в 18 лет, сразу после смерти своего отца. Павел Николаевич Барто был писателем; вместе с мамой они написали три стихотворения: "Девочку-ревушку", "Девочку чумазую" и "Считалочку". Но это был очень краткосрочный брак: как только родился мой братик Гарик, мама и Павел Николаевич разошлись... С моим отцом, Андреем Владимировичем Щегляевым, ученым, специалистом в области теплоэнергетики (один из самых авторитетных советских специалистов по паровым и газовым турбинам. - Прим. авт. ) мама прожила вместе до последних дней его жизни. Они любили друг друга, это был очень счастливый брак.

Большую часть жизни Агния Барто жила в писательском доме в Лаврушинском переулке, в квартире, где мы сейчас беседуем. Каким был ваш домашний уклад?

Ко времени переезда в эту квартиру семья наша имела такой состав: папа, мама, бабушка Наталья Гавриловна (папина мама) и мы с братом Гариком. Для нас с братом также была взята няня Домна Ивановна: она приехала из деревни в Москву на заработки, жила вместе с мамой, вместе с ней перешла в новую семью, где потом родилась я. Домна Ивановна прожила у нас всю жизнь, она была членом нашей семьи (своей у нее не было) и умерла тут в соседней комнате...

Писать, читать и считать меня научила бабушка Наталья Гавриловна Щегляева. Она была очень образованна, преподавала французский язык в гимназии. Так что в школу я пошла сразу во второй класс. Но это произошло уже в эвакуации в Свердловске.

"ПОСЛЕ СМЕРТИ СЫНА МАМА СТАЛА ЕЗДИТЬ ПО ДЕТСКИМ ДОМАМ"

- Во время войны Агния Барто продолжала писать детские стихи?

Да, и читала их по радио, в госпиталях, школах... Вместе с прочими писательскими семьями мы должны были быть эвакуированы. Но мама и представить себе не могла, что останется в тихой гавани, хотела прорываться на фронт, а если не получится, остаться в Москве и работать на радио. Но моего отца командировали на электростанцию на Урал, и он перевез в Свердловск всю семью. Оттуда мама часто ездила в Москву, чтобы записывать выступления на Всесоюзном радио. Останавливалась всегда в нашей московской квартире. Была здесь, когда бомба упала в соседнее здание художественной школы.

Во время войны добраться из одного города в другой было делом сложным. По железной дороге шли эшелоны, но о конечном пункте их назначения никто наверняка не знал. Один раз мама возвращалась из Москвы. В вагон зашел солдат и закричал: "Где писательница?!". Мама отозвалась и узнала, что эшелон меняет направление. "На повороте поезд замедлит ход, вот и прыгайте", - сказал солдат. Мама везла в Свердловск валенки папе и - вместо чемодана - шляпную коробку, привезенную из Парижа. Что делать?! Надо прыгать. Мама надела валенки, прыгнула, покатилась вниз по насыпи, а вслед красноармеец бросил ее шляпную коробку.

Мама все время рвалась в действующую армию. И, в конце концов, добилась своего: ее командировали на месяц. На фронте мама писала листовки и читала бойцам детские стихи. Она вспоминала потом, что солдаты плакали, слушая стихи, ведь они напоминали им о детях.

Война не обошла нас стороной. В дни Победы случилось несчастье - погиб мой брат Гарик. Это был несчастный случай. Гарик катался на велосипеде, здесь, в Лаврушинском переулке в Москве. Его сбила машина, за рулем которой была женщина.

Гарик был добрым, общительным и очень талантливым мальчиком: сочинял музыку, в Свердловске занимался в композиторском классе. Брат всегда принимал меня играть в свои мальчишеские игры, хотя у нас была приличная разница в возрасте - восемь лет. После войны Гарик поступил в Авиационный институт в Москве. Когда случилась трагедия, ему как раз исполнилось 18 лет... Мама так и не смогла свыкнуться с горем...

Как вы думаете, повлияла ли смерть сына на то, с каким энтузиазмом Агния Барто разыскивала потерянных в годы войны детей?

На какое-то время после смерти Гарика мама замкнулась, ушла в себя. А потом стала очень активно ездить по детским домам. А в 1947 году она написала поэму "Звенигород": в ней шла речь о детях, оставшихся без родителей во время войны и воспитывавшихся в детских домах. Через несколько лет произошла замечательная история: "Звенигород" попал в руки женщине, которая искала свою дочь - той было восемь лет, когда она пропала. И вот эта женщина, уборщица из Караганды, прочтя стихи, стала надеяться, что ее дочка тоже выросла в таком вот детском доме, описанном в книге. Она прислала маме письмо, та связалась со специальным отделом милиции, который разыскивал людей, и через несколько месяцев девочку, которой было уже 18 лет, нашли!

Журнал "Огонек" и многие газеты рассказали, как воссоединилась семья. И люди стали писать маме в надежде, что она сможет помочь. Родители искали детей, дети родителей, сестры братьев. Многие дети во время войны терялись совсем маленькими, они не могли назвать свои имена и фамилии, им давали новые имена. Но мама, зная способность детей запоминать острые моменты жизни, решила свой поиск построить именно на них. Так родилась передача "Найти человека", которая выходила в течение девяти лет на радио "Маяк".

Все эти девять лет к нам домой приходило по 70-100 писем каждый день! Иногда на них был такой адрес: "Москва, писательнице Барто". В коридоре стояла гора чемоданов с письмами, один на другом. Мама читала их с утра до поздней ночи. Если данных было достаточно для организаций, которые занимались поиском, она передавала письма им. А сама бралась за безнадежные случаи! Она всегда искала "путеводную нить" - эпизоды, которые могли бы вспомнить и ребенок, и его семья. Например, малыша в детстве сильно клюнул голубь или брат вырвал сестре зуб, привязав его ниточкой, - зуб вырвали, а мальчик упал. Эти истории яркие, очень индивидуальные, их невозможно забыть!..

Встречи происходили здесь. Иногда люди приходили сразу к нам, рассказывали свои истории. Мама их выслушивала все: она не могла отказать. Но она никогда не плакала. Мама вообще плакала очень редко... Она не плакала - она искала.

За все время, что она работала в передаче, с 64-го по 73-й годы, маме удалось соединить больше тысячи семей. Точная цифра, которую она упоминает в своей книге "Найти человека", - 927 семей. Еще много лет у нас в коридоре высилась гора чемоданов с письмами. Только недавно я передала их в архив.

"СЕРГЕЙ МИХАЛКОВ МОГ ПОЗВОНИТЬ СРЕДИ НОЧИ: "Я НАПИСАЛ НОВЫЕ СТИХИ! CЕЙЧАС ПРОЧТУ!"

- Как Агнии Львовне - взрослому человеку - удавалось писать такие детские стихи? В чем был ее секрет?

Мама всю жизнь училась у детей, наблюдала за ними. Она часто пристраивалась недалеко от детской площадки, смотрела, как дети играют, слушала, о чем говорят. Так, "Дом переехал" она написала, услыхав слова маленькой девочки, смотревшей, как передвигают дом у Каменного моста.

Иногда мама работала под прикрытием: представляясь сотрудником районо, садилась за последней партой в классе и слушала, о чем говорят дети. Правда, однажды ее рассекретила девочка-первоклассница: "Вы в районо работаете? А раньше работали писательницей, я вас по телевизору видела".

Время от времени ее выбирали на должности в Союзе писателей, но долго она там не задерживалась, потому что была неудобным человеком. Если ее собственная позиция совпадала с директивой сверху, все шло гладко. Но когда ее мнение было иным, она отстаивала собственную точку зрения. Главным для нее было писать и оставаться собой. Она была очень смелым человеком, например, когда ее подругу Евгению Таратуту репрессировали, мама и Лев Абрамович Кассиль помогали ее семье.

Агния Барто была лауреатом Сталинской и Ленинской премий. Вашей семье полагались привилегии за эти высокие награды?

Могу сказать, что современное представление о том, что раньше государство раздавало бесплатные машины с шоферами и дачи направо и налево, не совсем верное. Мама и папа после войны ездили на машине. На одной! На выставке трофейных немецких автомобилей они купили "мерседес", одну из первых моделей с брезентовым верхом: по сравнению с ней "победа" выглядела намного более респектабельной. Потом у родителей появилась "волга".

Дача у нас была, но не государственная. Строили ее сами. Мой папа был членом-корреспондентом Академии наук, и ему выделили участок в академическом поселке. Участок выбрали самый дальний, в лесу, чтобы ничто не мешало маме во время работы. Но была проблема: вокруг дачи все время ходили лоси! И возник вопрос: опасно это или нет? Мама прочла где-то, кажется, в "Науке и жизни", как определять, опасен лось или нет. Журнал рекомендовал заглянуть лосю в глаза, и если глаза красные, лось опасен. Мы смеялись и представляли, как будем заглядывать в глаза лосю!

На даче мы сажали салатик, клубнику. Зимой ходили на лыжах. Папа снимал домашние фильмы, часто играл в шахматы с мужем Рины Зеленой (мы дружили семьями). Такого понятия, как "отпуск на даче", у мамы не было. Помню празднование их серебряной свадьбы: было весело, много гостей... А назавтра мама уже работала: это была ее потребность, состояние, которое спасало от всех жизненных невзгод.

Всякий раз, когда новое стихотворение было готово, мама читала его всем: нам с братом, друзьям, литераторам, художникам и даже сантехнику, который пришел чинить водопровод. Ей было важно выяснить, что не нравится, что надо переделать, отшлифовать. Она читала свои стихи по телефону Льву Кассилю, Светлову. Фадеев, будучи секретарем Союза писателей, в любое время, если она звонила и спрашивала: "Ты можешь послушать?", отвечал: "Стихи? Давай!".

Также и Сергей Михалков мог среди ночи позвонить маме и в ответ на ее сонно-тревожное: "Что-то случилось?" ответить: "Случилось: я написал новые стихи, сейчас тебе прочту!"... Мама была дружна с Михалковым, но это не мешало им яростно обсуждать судьбы детской литературы! По накалу страстей мы безошибочно определяли, что мама говорит с Михалковым! Трубка прямо раскалялась!

Еще мама много общалась с Робертом Рождественским. Он был обаятельнейшим человеком и очень талантливым. Однажды он пришел к нам со своей супругой Аллой. Они пили чай, потом позвонили домой, и оказалось, что заболела Катя. Они вскочили и тут же ушли. А теперь Катя известный фотохудожник, та самая Екатерина Рождественская.

- Кто еще был частым гостем в вашем доме?

Гостей всегда было много, но большинство приходило по делу, потому что мама редко праздновала даже свои дни рождения. Часто бывала Рина Зеленая: вместе с мамой они написали сценарии к фильмам "Слон и веревочка" и "Подкидыш". Помните эту знаменитую фразу героини Раневской: "Муля, не нервируй меня!"? Фильм "Подкидыш" как раз тогда снимался, и фразу эту мама придумала специально для Раневской.

Помню, однажды Фаина Георгиевна приехала к нам на дачу. Мамы не было, и мы стали ее ждать. Расстелили одеяло на траве, и вдруг откуда-то выпрыгнула лягушка. Фаина Георгиевна вскочила и больше уже не садилась. И встречи так и не дождалась. Мама потом допытывалась у меня, кто приезжал, молодая была женщина или пожилая? Я ответила, что не знаю. Когда мама рассказала Раневской эту историю, та воскликнула: "Какой прелестный ребенок! Она даже не знает, молодая я или старая!".

- Я слышала, что Агния Львовна была мастером розыгрышей, верно?

Да, она часто разыгрывала коллег по литературному цеху. Все мамины друзья - Самуил Маршак, Лев Кассиль, Корней Чуковский, Рина Зеленая - были знатоками и ценителями розыгрышей. Больше всего доставалось Ираклию Андроникову: он практически всегда попадался в сети розыгрыша, хотя был проницательным и далеко не наивным человеком. Однажды он вел телепередачу из квартиры Алексея Толстого, показывал фотографии знаменитостей. Мама позвонила ему, представилась сотрудницей литредакции и спросила: "Вот вы фотографию Улановой в "Лебедином озере" вверх ногами показываете - это что, так надо? Или, может, это у меня телевизор неисправен? Хотя все равно красиво - она же в танце и балетной пачке... Впрочем, звоню я по другому поводу: мы задумали передачу, в которой приняли участие современники Льва Толстого, хотим вас пригласить к участию... "Вы считаете, что я ровесник Толстого? - недоумевал Андроников. - Неужели я выгляжу таким в вашем телевизоре?! Похоже, его действительно нужно чинить!". - "Тогда запишите в своем блокноте: розыгрыш номер один!".

"ПРИ УПОМИНАНИИ КОРРИДЫ МАМА ВОСКЛИЦАЛА: "УЖАСНОЕ ЗРЕЛИЩЕ!"

- Правда ли, что Агния Барто была страстной путешественницей?

Мама много и охотно путешествовала, но, как правило, все ее вояжи были командировками. В свою самую первую в жизни зарубежную поездку в Испанию в 1937 году мама ездила в составе делегации советских писателей на международный конгресс. Из этой поездки она привезла кастаньеты, из-за которых даже попала в историю. В то время в Испании как раз шла гражданская война. И вот на одной из остановок у заправочной станции в Валенсии мама увидела на углу магазинчик, где среди прочего продавались кастаньеты. Настоящие испанские кастаньеты кое-что значат для человека, который увлекается танцами! Мама ведь прекрасно танцевала всю жизнь. Пока она в магазинчике объяснялась с хозяйкой и ее дочкой, послышался гул и в небе появились самолеты с крестами - в любую минуту могла начаться бомбежка! И вот представьте: целый автобус с советскими писателями стоял и ждал Барто, покупавшую кастаньеты во время бомбежки!

Вечером того же дня Алексей Толстой, говоря о жаре в Испании, как бы между прочим спросил маму, не купила ли она еще веер, чтобы обмахиваться во время следующего налета?

А в Валенсии мама впервые в жизни решила своими глазами посмотреть на настоящую испанскую корриду. С трудом достала билет на верхнюю трибуну, на самом солнцепеке. Бой быков, по ее рассказу, зрелище невыносимое: от зноя, солнца и вида крови ей стало плохо. Двое сидящих рядом мужчин, испанцев, как она ошибочно полагала, на чистом русском языке сказали: "Этой иностранке дурно!". Едва ворочая языком, мама пробормотала: "Нет, я из деревни...". "Испанцы" оказались советскими летчиками, они помогли маме спуститься с трибуны и проводили ее до гостиницы. С тех пор всякий раз при упоминании корриды мама неизменно восклицала: "Ужасное зрелище! Лучше бы я туда не ходила".

- Судя по вашим рассказам она была отчаянным человеком!

Эта отчаянность, смелость сочеталась в ней с удивительной природной застенчивостью. Она так никогда и не простила себе, что когда-то не решилась заговорить с Маяковским, который был кумиром ее молодости...

Знаете ли, всякий раз, когда маму спрашивали про "переломный момент в жизни", она любила повторять, что в случае с ней был "переломный вечер", когда она нашла кем-то забытую книжку стихов Маяковского. Мама (она была тогда подростком) прочла их залпом, все подряд, и была так вдохновлена прочитанным, что тут же на обороте одной страницы написала свое стихотворение "Владимиру Маяковскому":

... Я бью тебе челом,
Век,
За то, что дал
Владимира.

Мама зачастила на теннисную площадку на Акулову гору и не раз видела там Маяковского, вышагивавшего вдоль забора и погруженного в свои мысли. Ей безумно хотелось подойти к нему, но она так и не решилась. Она даже придумала, что скажет ему при встрече: "Вам, Владимир Владимирович, не нужны никакие вороньи кони, у вас - "крылья поэзии", но так никогда и не произнесла этой "ужасной тирады".

Через несколько лет в Москве был впервые устроен праздник детской книги: в Сокольниках писатели должны были встретиться с детьми. Из "взрослых" поэтов на встречу с детьми прибыл только Маяковский. Маме посчастливилось ехать с ним в одной машине. Маяковский был погружен в себя, не разговаривал. И пока мама думала, как бы ей поумнее начать разговор, поездка подошла к концу. Мама так и не поборола своего трепета перед ним и не заговорила. И не задала так мучившего ее тогда вопроса: не рано ли ей пробовать писать стихи для взрослых?

Но маме повезло: после выступления перед детьми в Сокольниках, спускаясь с эстрады, Маяковский невольно дал ответ на мучившее ее сомнение, сказав трем молодым поэтессам, среди которых была и мама: "Вот это аудитория! Для них надо писать!".

- Удивительная история!

Они часто случались с мамой! Помню, она рассказывала, как однажды возвращалась от друзей с дачи в Москву в пригородном поезде. И на одной станции в вагон зашел Корней Иванович Чуковский! "Вот бы прочитать ему свои строчки!" - подумала мама. Обстановка в вагоне показалась ей малоподходящей, но соблазн услышать, что скажет о ее поэзии сам Чуковский, был велик. И как только он устроился на скамейке рядом, она спросила: "Можно я прочту вам стихотворение? Очень короткое...". - "Короткое - это хорошо. - И вдруг на весь вагон произнес: - Поэтесса Барто хочет прочесть нам свои стихи!". Мама растерялась и стала отнекиваться: "Это не мои стихи, а одного мальчика пяти с половиной лет...". Стихи были про челюскинцев и так понравились Чуковскому, что он записал их в свой блокнот. Через пару дней в "Литературной газете" вышла статья Чуковского, в которой он приводил эти стихи "мальчика" и искренне хвалил.

"МАМА ИНОГДА ДАЖЕ НЕ ПОМНИЛА, В КАКОМ Я КЛАССЕ"

- Татьяна Андреевна, мы все знаем Агнию Барто - поэтессу. А какой она была мамой?

Пирогов не пекла - постоянно была занята. От мелочей быта ее старались ограждать. Но во всех крупномасштабных домашних акциях, будь то семейное торжество или строительство дачи, мама принимала активное участие - она была у руля. А если, не дай Бог, заболевал кто-нибудь из близких, всегда была рядом.

Училась я хорошо, и в школу родителей не вызывали. На родительские собрания мама никогда не ходила, иногда даже не помнила, в каком я классе. Она считала, что афишировать в школе факт, что я дочка известной писательницы, неправильно.

- Как мама отнеслась к вашему решению стать инженером?

Я не гуманитарий по складу. Неинженерные варианты в моем случае даже не обсуждались. Я окончила Энергетический институт и всю жизнь работала в Центральном НИИ Комплексной автоматизации: я кандидат технических наук, была заведующей лабораторией, ведущим инженером.

Помню, когда я училась в институте, случилась комичная история. К нам приехала профессор домашнего хозяйства из Финляндии изучать семьи советских людей. В общежитии она уже была, в семье рабочего была и хотела посетить семью профессора. Для примера выбрали нашу.

Мама устроила большую уборку: "свистать всех наверх", как говорится. Няня Домна Ивановна испекла очень вкусные пироги, купили икру и крабов... Но на "допросе" мы стали засыпаться: вопросы были сложными. "Сколько в один сезон на молодую девушку (то есть на меня. - Т. Щ. ) тратится на наряды?". А мы носили платья годами! На счастье, как раз перед этим мама купила мне два летних платья, которые мы тут же стали демонстрировать, с трудом припоминая, сколько они стоили.

Особое впечатление на профессора произвело следующее: дело в том, что я очень любила институт, училась взахлеб, не думая про обеды дома. Обычно я говорила: "Я в столовой пообедала, там прекрасно кормят". А на деле как выглядело? "Суп из диафрагмы". Вы себе представляете? Из пленки, которая отделяет легкие от остальных органов! Но я была молода, и "суп из диафрагмы" меня вполне устраивал. И вот когда финка стала восхищаться нашим столом, мама серьезно говорит: "А дочь предпочитает питаться в студенческой столовой!". Профессор домашнего хозяйства была сражена! Она решила, что там ее ждет что-то невероятное по части гастрономии. На следующий день профессор вызвалась сходить в студенческую столовую, где "так прекрасно кормят". Еще через день директора столовой уволили...

- Любопытно, Агния Львовна посвящала свои стихи кому-то из домашних?

Стихотворение про ершей она посвятила старшему внуку, моему сыну Владимиру. "Мы не заметили жука" - моей дочери Наташе. Я не уверена, что цикл стихов "Вовка-добрая душа" - тоже посвящение Владимиру, хотя это имя очень часто встречается в ее стихах той поры. Мама часто читала Володе стихи, показывала ему рисунки художников к своим книгам. Они даже вели серьезные литературные разговоры. А еще она учила Володю танцам. Он очень хорошо танцевал, чувствовал ритм, но в хореографическое училище не пошел: стал математиком и нашел себя в школе, став учителем математики.

Свою правнучку Асю она видела только раз: малышка родилась в январе 1981 года, а 1 апреля 1981-го мамы не стало... Она до конца жизни была очень энергичной, ездила в командировки, даже в пожилом возрасте играла в теннис, танцевала. Помню ее, танцующей на своем 75-летии... А через месяц ее увезли в больницу, как думали сначала, с легким отравлением. Оказалось - инфаркт. В последний день марта маме стало как будто легче, она просила перевести ее в палату с телефоном: мол, так много дел и забот! Но на следующее утро ее сердце остановилось...

Биография Агнии Львовны Барто не для детей. Когда родилась и умерла Агния Барто, памятные места, даты и интересные факты из жизни. Цитаты писательницы, фото и видео.

Годы жизни Агнии Львовны Барто

родилась 4 февраля 1906, умерла 1 апреля 1981

Эпитафия

Мы знаем, тебя невозможно вернуть,
Делам твоим - вечная память,
И только душа твоя чистая с нами,
Ты ей озаряешь наш жизненный путь.

Биография Агнии Барто

В детстве она мечтала стать балериной, но стала известной детской писательницей , стихи которой каждый ребенок знает с самого детства. Ей была уготовлена судьба блистательная и одновременно сложная, трагическая, как, наверное, судьба любого гения. Биография Агнии Львовны Барто - история жизни легендарной женщины, писательницы, матери и по-настоящему великого человека.

Родители ласково называли девочку Агнешкой. Глядя как ее отец-ветеринар врачует больных зверей, Агния выросла доброй, сочувствующей всему живому девушкой. Образы детства позже отразились в ее стихотворениях, хотя она мечтала стать совсем не писательницей, а балериной - даже училась в хореографическом училище. Но, видимо, писательский талант взял свое. На выпускных экзаменах балетной школы появился сам товарищ Луначарский. Услышав немного мрачное стихотворение одной из выпускниц под названием «Похоронный марш», он подозвал ее к себе и сказал, что девушка обязательно должна писать стихи, но веселые. Этой выпускницей оказалась Агния Барто , и уже через некоторое время она отнесла свои стихи в Госиздат. К ее собственному удивлению, ее напечатали - так в 19 лет у Агнии Барто вышли ее первые книги. Другим человеком, повлиявшим на дальнейшую биографию Барто , стал , которого Барто буквально боготворила. Однажды после выступления перед детской аудиторией поэт спустился к остальным участникам концерта и сказал им восторженно: «Вот для кого надо писать!».

Но путь Барто в литературу был не таким уж безоблачным - ей нередко доставалось от литературных критиков и коллег по цеху, мол, сложные рифмы, которые детям будет сложно запомнить, плохие образы. Но застенчивость и трогательность Барто, по-видимому, не вызывали особой неприязни у советских литераторов, поэтому она никогда не подвергалась каким-то уж очень сильным гонениям. Большинство советских чиновников просто не воспринимали женщину-писателя детских стихотворений всерьез. Ее книги выходили одна за другой, а она ни на минуту не переставала работать - писала сценарии, прозу, работала на радио. Она смогла пережить и войну, но незадолго до ее окончания погиб старший сын Агнии Барто . Для нее это стало страшным горем, после которого Барто уже не писала шуточные стишки про мишек и заек, но создала поэму «Звенигород» о жителях детского дома, потерявших своих родных во время войны, а потом еще несколько лет жизни Барто отдала передаче «Найти человека».

Смерть и похороны Агнии Львовны Барто

Смерть Агнии Барто наступила 1 апреля 1981 года. Причиной смерти Барто стал инфаркт . Страна потеряла не только великую писательницу, но и человека с огромным сердцем, чуткого, доброго, благородного - впрочем, другой человек и не смог бы написать такие трогательные и пронзительные стихи для детей и о детях . Похороны Барто прошли на Новодевичьем кладбище .

Линия жизни

4 февраля 1906 г. Дата рождения Агнии Львовны Барто (урожденной Воловой).
1924 г. Поступление в балетную труппу, брак с Павлом Барто.
1925 г. Первые публикации стихотворений Барто.
1927 г. Рождение сына Эдгара от брака с Павлом Барто.
1933 г. Развод с Павлом Барто.
1935 г. Брак с Андреем Щегляевым.
1939 г. Соавторство в написании сценария к фильму «Подкидыш».
1945 г. Гибель сына Эдгара (Гарика) в результате несчастного случая, выход фильма по сценарию Агнии Барто «Слон и веревочка».
1949 г. Выход сборника «Стихи детям».
1950 г. Награждение Барто Сталинской премией за сборник «Стихи детям».
1953 г. Выход фильма по сценарию Барто «Алеша Птицын вырабатывает характер».
1964-1973 гг. Ведущая программы «Найти человека» на радио «Маяк».
1968 г. Выход прозаической книги «Найти человека» на основе одноименной радиопередачи.
27 августа 1970 г. Смерть мужа Агнии Барто, Андрея Щегляева.
1 апреля 1981 г. Дата смерти Барто.

Памятные места

1. Радиостанция «Маяк», где Агния Барто работала в 1964-1973 гг.
2. Дом Барто в Москве («Дом писателей»).
3. Поселок Трехгорка, где на даче своей сестры часто отдыхала Агния Барто.
4. Библиотека № 99 в Москве им. А. Л. Барто, где сегодня находится музей Барто.
5. Новодевичье кладбище , участок № 3, где похоронена Барто.

Агния Барто побывала в Испании в 1938 году , когда там уже шла война. Одним из самых ярких и очень мрачных воспоминаний для нее стал разговор с испанской женщиной, которая показала ей фотографию своего погибшего от снаряда сына. Агнию Барто это сильно потрясло, она написала своей подруге в письме: «Как описать чувства матери, пережившей своего ребенка?» Но через несколько лет она и сама испытала такое же горе - ее старший сын погиб во время несчастного случая на велосипеде. Барто ушла в себя, продолжать жить ей помогали только любовь к дочери и работа.

Многие годы Барто работала радиоведущей в передаче, которая помогала воссоединяться семьям, раскиданным по всей стране после войны. Люди приезжали к Барто прямо домой, с вокзала, и всем членам ее семьи приходилось включаться в эту работу. За девять лет, что Барто посвятила этой передаче, воссоединилось около тысячи семей. Книга, которую Агния Барто написала по мотивам программы «Найти человека», получилась невероятно трогательной и душевной.

Завет Агнии Барто

«От боязни испортить себе настроение чужой бедой (даже увиденной не в жизни, а в кино) всего один шаг к эгоизму и бессердечию».

Фильм памяти Агнии Барто

Соболезнования о смерти Агнии Барто

«Агния Львовна Барто не только признанный поэт, но и великолепный гражданин. Я глубоко уважаю ее и за ее замечательные детские стихи, и за ту большую работу, которую она проделала в поисках оторванных друг от друга «без вины виноватых», войной разлученных матерей и детей. За то, что она сумела ответить на крик души, на вопрос жизни двух людей: «Где ты, мой сын?», «Где ты, моя мама?». При помощи радио скольким людям она принесла радость. Я знаю многодетных матерей, которые удочерили и усыновили еще и многих сирот. Но Агния Львовна, как истинная поэтесса, усыновила и удочерила тысячи и тысячи детей. За это ей большое спасибо».
Расул Гамзатов, поэт

Куда уходит детство?

Дочь Агнии Барто Татьяна ЩЕГЛЯЕВА: "В Испании, в бомбежку, мама побежала покупать кастаньеты. Алексей Толстой поинтересовался: не купила ли она еще и веер, чтобы обмахиваться во время налета?"

17 февраля исполняется 100 лет со дня рождения знаменитой детской поэтессы
В советские времена книги Барто выходили миллионными тиражами, а мудрый Расул Гамзатов отметил как-то с восточным пафосом: "Тираж ее книг больше, чем население некоторых континентов".

В советские времена книги Барто выходили миллионными тиражами, а мудрый Расул Гамзатов отметил как-то с восточным пафосом: "Тираж ее книг больше, чем население некоторых континентов". Сегодня главная хранительница наследия Агнии Барто - ее дочь Татьяна Андреевна Щегляева, инженер, кандидат технических наук, ныне пенсионерка. "На самом деле, 100-летний юбилей мамы будет только в 2007 году, - удивляет нас Татьяна Андреевна неожиданным признанием. - Хотя во всех энциклопедиях датой рождения Барто указан 1906 год. Дело в том, что когда маме было 17 лет, чтобы получать паек для служащих (селедочные головы), она устроилась на работу в магазин одежды. Но на службу принимали только с 18 лет, и ей пришлось прибавить себе год"... Мы беседуем с Татьяной Андреевной в рабочем кабинете Барто, за столом, где знаменитая поэтесса когда-то писала стихи. На стене - большой портрет Агнии Львовны с сыном Гариком. Рядом шкаф, полный ее книг, изданных в советские времена и совершенно новых. Собеседница относится очень серьезно ко всему, что касается Барто: рассказывая про маму, она время от времени сверяется с томиком воспоминаний и "Записками детского поэта", одной из двух прозаических книг Агнии Львовны.

"КОГДА МАМА ЧИТАЛА СВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ "ПОХОРОННЫЙ МАРШ", ЛУНАЧАРСКИЙ С ТРУДОМ СДЕРЖИВАЛСЯ ОТ СМЕХА"

Нет, зато было много врачей, инженеров, адвокатов... Мой дед - отец мамы Лев Николаевич Волов - был ветеринарным врачом. Мамин дядя владел санаторием "Словати" в Ялте. Он считался светилом медицины, был выдающимся врачом-ларингологом. Так что после революции новое правительство даже позволило ему работать в этом санатории, о котором мама написала в детстве стихотворные строки: "В санатории "Словати" стоят белые кровати".

Мама начала писать стихи еще ребенком. Главным слушателем и критиком стихов был ее отец. Ему хотелось, чтобы она писала "правильно", строго соблюдая определенный размер стихотворения, а в ее строчках, как нарочно, размер то и дело менялся (что отец считал упрямством с ее стороны). Потом окажется, что смена размера - одна из отличительных черт поэзии Барто. Правда, и позже именно за это критиковали ее стихи.

У меня хранится протокол собрания, на котором обсуждались "Игрушки". Это были времена, когда даже детские стихи принимались на общем собрании! В нем сказано: "...Рифмы надо переменить, они трудны для детского стихотворения". Особенно досталось знаменитым строчкам:

Уронили Мишку на пол,
Оторвали Мишке лапу.
Все равно его не брошу -
Потому что он хороший.

- Когда из домашней сочинительницы стихов Агния Барто стала поэтессой?

Ее вступление в большую литературу началось с курьеза: на выпускном вечере в хореографическом училище (мама собиралась стать балериной) она, под аккомпанемент пианиста, прочла свое стихотворение "Похоронный марш", принимая при этом трагические позы. А в зале сидел наркомпрос Луначарский и с трудом сдерживался от смеха. Через пару дней он пригласил маму к себе и посоветовал ей всерьез заняться литературой для детей. Ее первая книга вышла в 1925 году: на обложке значится "Агния Барто. Китайчонок Ван-Ли".

- Но ведь девичья фамилия Агнии Львовны была Волова. "Барто" - это псевдоним?

Это фамилия первого мужа мамы, Павла Барто. Замуж мама вышла очень рано, в 18 лет, сразу после смерти своего отца. Павел Николаевич Барто был писателем; вместе с мамой они написали три стихотворения: "Девочку-ревушку", "Девочку чумазую" и "Считалочку". Но это был очень краткосрочный брак: как только родился мой братик Гарик, мама и Павел Николаевич разошлись... С моим отцом, Андреем Владимировичем Щегляевым, ученым, специалистом в области теплоэнергетики (один из самых авторитетных советских специалистов по паровым и газовым турбинам. - Прим. авт. ) мама прожила вместе до последних дней его жизни. Они любили друг друга, это был очень счастливый брак.

Большую часть жизни Агния Барто жила в писательском доме в Лаврушинском переулке, в квартире, где мы сейчас беседуем. Каким был ваш домашний уклад?

Ко времени переезда в эту квартиру семья наша имела такой состав: папа, мама, бабушка Наталья Гавриловна (папина мама) и мы с братом Гариком. Для нас с братом также была взята няня Домна Ивановна: она приехала из деревни в Москву на заработки, жила вместе с мамой, вместе с ней перешла в новую семью, где потом родилась я. Домна Ивановна прожила у нас всю жизнь, она была членом нашей семьи (своей у нее не было) и умерла тут в соседней комнате...

Писать, читать и считать меня научила бабушка Наталья Гавриловна Щегляева. Она была очень образованна, преподавала французский язык в гимназии. Так что в школу я пошла сразу во второй класс. Но это произошло уже в эвакуации в Свердловске.

"ПОСЛЕ СМЕРТИ СЫНА МАМА СТАЛА ЕЗДИТЬ ПО ДЕТСКИМ ДОМАМ"

Да, и читала их по радио, в госпиталях, школах... Вместе с прочими писательскими семьями мы должны были быть эвакуированы. Но мама и представить себе не могла, что останется в тихой гавани, хотела прорываться на фронт, а если не получится, остаться в Москве и работать на радио. Но моего отца командировали на электростанцию на Урал, и он перевез в Свердловск всю семью. Оттуда мама часто ездила в Москву, чтобы записывать выступления на Всесоюзном радио. Останавливалась всегда в нашей московской квартире. Была здесь, когда бомба упала в соседнее здание художественной школы.

Во время войны добраться из одного города в другой было делом сложным. По железной дороге шли эшелоны, но о конечном пункте их назначения никто наверняка не знал. Один раз мама возвращалась из Москвы. В вагон зашел солдат и закричал: "Где писательница?!". Мама отозвалась и узнала, что эшелон меняет направление. "На повороте поезд замедлит ход, вот и прыгайте", - сказал солдат. Мама везла в Свердловск валенки папе и - вместо чемодана - шляпную коробку, привезенную из Парижа. Что делать?! Надо прыгать. Мама надела валенки, прыгнула, покатилась вниз по насыпи, а вслед красноармеец бросил ее шляпную коробку.

Мама все время рвалась в действующую армию. И, в конце концов, добилась своего: ее командировали на месяц. На фронте мама писала листовки и читала бойцам детские стихи. Она вспоминала потом, что солдаты плакали, слушая стихи, ведь они напоминали им о детях.

Война не обошла нас стороной. В дни Победы случилось несчастье - погиб мой брат Гарик. Это был несчастный случай. Гарик катался на велосипеде, здесь, в Лаврушинском переулке в Москве. Его сбила машина, за рулем которой была женщина.

Гарик был добрым, общительным и очень талантливым мальчиком: сочинял музыку, в Свердловске занимался в композиторском классе. Брат всегда принимал меня играть в свои мальчишеские игры, хотя у нас была приличная разница в возрасте - восемь лет. После войны Гарик поступил в Авиационный институт в Москве. Когда случилась трагедия, ему как раз исполнилось 18 лет... Мама так и не смогла свыкнуться с горем...

Как вы думаете, повлияла ли смерть сына на то, с каким энтузиазмом Агния Барто разыскивала потерянных в годы войны детей?

На какое-то время после смерти Гарика мама замкнулась, ушла в себя. А потом стала очень активно ездить по детским домам. А в 1947 году она написала поэму "Звенигород": в ней шла речь о детях, оставшихся без родителей во время войны и воспитывавшихся в детских домах. Через несколько лет произошла замечательная история: "Звенигород" попал в руки женщине, которая искала свою дочь - той было восемь лет, когда она пропала. И вот эта женщина, уборщица из Караганды, прочтя стихи, стала надеяться, что ее дочка тоже выросла в таком вот детском доме, описанном в книге. Она прислала маме письмо, та связалась со специальным отделом милиции, который разыскивал людей, и через несколько месяцев девочку, которой было уже 18 лет, нашли!

Журнал "Огонек" и многие газеты рассказали, как воссоединилась семья. И люди стали писать маме в надежде, что она сможет помочь. Родители искали детей, дети родителей, сестры братьев. Многие дети во время войны терялись совсем маленькими, они не могли назвать свои имена и фамилии, им давали новые имена. Но мама, зная способность детей запоминать острые моменты жизни, решила свой поиск построить именно на них. Так родилась передача "Найти человека", которая выходила в течение девяти лет на радио "Маяк".

Все эти девять лет к нам домой приходило по 70-100 писем каждый день! Иногда на них был такой адрес: "Москва, писательнице Барто". В коридоре стояла гора чемоданов с письмами, один на другом. Мама читала их с утра до поздней ночи. Если данных было достаточно для организаций, которые занимались поиском, она передавала письма им. А сама бралась за безнадежные случаи! Она всегда искала "путеводную нить" - эпизоды, которые могли бы вспомнить и ребенок, и его семья. Например, малыша в детстве сильно клюнул голубь или брат вырвал сестре зуб, привязав его ниточкой, - зуб вырвали, а мальчик упал. Эти истории яркие, очень индивидуальные, их невозможно забыть!..

Встречи происходили здесь. Иногда люди приходили сразу к нам, рассказывали свои истории. Мама их выслушивала все: она не могла отказать. Но она никогда не плакала. Мама вообще плакала очень редко... Она не плакала - она искала.

За все время, что она работала в передаче, с 64-го по 73-й годы, маме удалось соединить больше тысячи семей. Точная цифра, которую она упоминает в своей книге "Найти человека", - 927 семей. Еще много лет у нас в коридоре высилась гора чемоданов с письмами. Только недавно я передала их в архив.

"СЕРГЕЙ МИХАЛКОВ МОГ ПОЗВОНИТЬ СРЕДИ НОЧИ: "Я НАПИСАЛ НОВЫЕ СТИХИ! CЕЙЧАС ПРОЧТУ!"

Мама всю жизнь училась у детей, наблюдала за ними. Она часто пристраивалась недалеко от детской площадки, смотрела, как дети играют, слушала, о чем говорят. Так, "Дом переехал" она написала, услыхав слова маленькой девочки, смотревшей, как передвигают дом у Каменного моста.

Иногда мама работала под прикрытием: представляясь сотрудником районо, садилась за последней партой в классе и слушала, о чем говорят дети. Правда, однажды ее рассекретила девочка-первоклассница: "Вы в районо работаете? А раньше работали писательницей, я вас по телевизору видела".

Время от времени ее выбирали на должности в Союзе писателей, но долго она там не задерживалась, потому что была неудобным человеком. Если ее собственная позиция совпадала с директивой сверху, все шло гладко. Но когда ее мнение было иным, она отстаивала собственную точку зрения. Главным для нее было писать и оставаться собой. Она была очень смелым человеком, например, когда ее подругу Евгению Таратуту репрессировали, мама и Лев Абрамович Кассиль помогали ее семье.

Агния Барто была лауреатом Сталинской и Ленинской премий. Вашей семье полагались привилегии за эти высокие награды?

Могу сказать, что современное представление о том, что раньше государство раздавало бесплатные машины с шоферами и дачи направо и налево, не совсем верное. Мама и папа после войны ездили на машине. На одной! На выставке трофейных немецких автомобилей они купили "мерседес", одну из первых моделей с брезентовым верхом: по сравнению с ней "победа" выглядела намного более респектабельной. Потом у родителей появилась "волга".

Дача у нас была, но не государственная. Строили ее сами. Мой папа был членом-корреспондентом Академии наук, и ему выделили участок в академическом поселке. Участок выбрали самый дальний, в лесу, чтобы ничто не мешало маме во время работы. Но была проблема: вокруг дачи все время ходили лоси! И возник вопрос: опасно это или нет? Мама прочла где-то, кажется, в "Науке и жизни", как определять, опасен лось или нет. Журнал рекомендовал заглянуть лосю в глаза, и если глаза красные, лось опасен. Мы смеялись и представляли, как будем заглядывать в глаза лосю!

На даче мы сажали салатик, клубнику. Зимой ходили на лыжах. Папа снимал домашние фильмы, часто играл в шахматы с мужем Рины Зеленой (мы дружили семьями). Такого понятия, как "отпуск на даче", у мамы не было. Помню празднование их серебряной свадьбы: было весело, много гостей... А назавтра мама уже работала: это была ее потребность, состояние, которое спасало от всех жизненных невзгод.

Всякий раз, когда новое стихотворение было готово, мама читала его всем: нам с братом, друзьям, литераторам, художникам и даже сантехнику, который пришел чинить водопровод. Ей было важно выяснить, что не нравится, что надо переделать, отшлифовать. Она читала свои стихи по телефону Льву Кассилю, Светлову. Фадеев, будучи секретарем Союза писателей, в любое время, если она звонила и спрашивала: "Ты можешь послушать?", отвечал: "Стихи? Давай!".

Также и Сергей Михалков мог среди ночи позвонить маме и в ответ на ее сонно-тревожное: "Что-то случилось?" ответить: "Случилось: я написал новые стихи, сейчас тебе прочту!"... Мама была дружна с Михалковым, но это не мешало им яростно обсуждать судьбы детской литературы! По накалу страстей мы безошибочно определяли, что мама говорит с Михалковым! Трубка прямо раскалялась!

Еще мама много общалась с Робертом Рождественским. Он был обаятельнейшим человеком и очень талантливым. Однажды он пришел к нам со своей супругой Аллой. Они пили чай, потом позвонили домой, и оказалось, что заболела Катя. Они вскочили и тут же ушли. А теперь Катя известный фотохудожник, та самая Екатерина Рождественская.

- Кто еще был частым гостем в вашем доме?

Гостей всегда было много, но большинство приходило по делу, потому что мама редко праздновала даже свои дни рождения. Часто бывала Рина Зеленая: вместе с мамой они написали сценарии к фильмам "Слон и веревочка" и "Подкидыш". Помните эту знаменитую фразу героини Раневской: "Муля, не нервируй меня!"? Фильм "Подкидыш" как раз тогда снимался, и фразу эту мама придумала специально для Раневской.

Помню, однажды Фаина Георгиевна приехала к нам на дачу. Мамы не было, и мы стали ее ждать. Расстелили одеяло на траве, и вдруг откуда-то выпрыгнула лягушка. Фаина Георгиевна вскочила и больше уже не садилась. И встречи так и не дождалась. Мама потом допытывалась у меня, кто приезжал, молодая была женщина или пожилая? Я ответила, что не знаю. Когда мама рассказала Раневской эту историю, та воскликнула: "Какой прелестный ребенок! Она даже не знает, молодая я или старая!".

- Я слышала, что Агния Львовна была мастером розыгрышей, верно?

Да, она часто разыгрывала коллег по литературному цеху. Все мамины друзья - Самуил Маршак, Лев Кассиль, Корней Чуковский, Рина Зеленая - были знатоками и ценителями розыгрышей. Больше всего доставалось Ираклию Андроникову: он практически всегда попадался в сети розыгрыша, хотя был проницательным и далеко не наивным человеком. Однажды он вел телепередачу из квартиры Алексея Толстого, показывал фотографии знаменитостей. Мама позвонила ему, представилась сотрудницей литредакции и спросила: "Вот вы фотографию Улановой в "Лебедином озере" вверх ногами показываете - это что, так надо? Или, может, это у меня телевизор неисправен? Хотя все равно красиво - она же в танце и балетной пачке... Впрочем, звоню я по другому поводу: мы задумали передачу, в которой приняли участие современники Льва Толстого, хотим вас пригласить к участию... "Вы считаете, что я ровесник Толстого? - недоумевал Андроников. - Неужели я выгляжу таким в вашем телевизоре?! Похоже, его действительно нужно чинить!". - "Тогда запишите в своем блокноте: розыгрыш номер один!".

"ПРИ УПОМИНАНИИ КОРРИДЫ МАМА ВОСКЛИЦАЛА: "УЖАСНОЕ ЗРЕЛИЩЕ!"

Мама много и охотно путешествовала, но, как правило, все ее вояжи были командировками. В свою самую первую в жизни зарубежную поездку в Испанию в 1937 году мама ездила в составе делегации советских писателей на международный конгресс. Из этой поездки она привезла кастаньеты, из-за которых даже попала в историю. В то время в Испании как раз шла гражданская война. И вот на одной из остановок у заправочной станции в Валенсии мама увидела на углу магазинчик, где среди прочего продавались кастаньеты. Настоящие испанские кастаньеты кое-что значат для человека, который увлекается танцами! Мама ведь прекрасно танцевала всю жизнь. Пока она в магазинчике объяснялась с хозяйкой и ее дочкой, послышался гул и в небе появились самолеты с крестами - в любую минуту могла начаться бомбежка! И вот представьте: целый автобус с советскими писателями стоял и ждал Барто, покупавшую кастаньеты во время бомбежки!

Вечером того же дня Алексей Толстой, говоря о жаре в Испании, как бы между прочим спросил маму, не купила ли она еще веер, чтобы обмахиваться во время следующего налета?

А в Валенсии мама впервые в жизни решила своими глазами посмотреть на настоящую испанскую корриду. С трудом достала билет на верхнюю трибуну, на самом солнцепеке. Бой быков, по ее рассказу, зрелище невыносимое: от зноя, солнца и вида крови ей стало плохо. Двое сидящих рядом мужчин, испанцев, как она ошибочно полагала, на чистом русском языке сказали: "Этой иностранке дурно!". Едва ворочая языком, мама пробормотала: "Нет, я из деревни...". "Испанцы" оказались советскими летчиками, они помогли маме спуститься с трибуны и проводили ее до гостиницы. С тех пор всякий раз при упоминании корриды мама неизменно восклицала: "Ужасное зрелище! Лучше бы я туда не ходила".

- Судя по вашим рассказам она была отчаянным человеком!

Эта отчаянность, смелость сочеталась в ней с удивительной природной застенчивостью. Она так никогда и не простила себе, что когда-то не решилась заговорить с Маяковским, который был кумиром ее молодости...

Знаете ли, всякий раз, когда маму спрашивали про "переломный момент в жизни", она любила повторять, что в случае с ней был "переломный вечер", когда она нашла кем-то забытую книжку стихов Маяковского. Мама (она была тогда подростком) прочла их залпом, все подряд, и была так вдохновлена прочитанным, что тут же на обороте одной страницы написала свое стихотворение "Владимиру Маяковскому":

... Я бью тебе челом,
Век,
За то, что дал
Владимира.

Маяковского мама впервые увидела на даче в Пушкино, откуда она ходила на Акулову гору играть в теннис. И вот однажды во время игры, уже подняв руку с мячом для подачи, она так и застыла с поднятой ракеткой: за длинным забором ближайшей дачи стоял Маяковский. Она сразу узнала его по фотографии. Оказалось, что он здесь живет. Это была та самая дача Румянцева, где он написал стихотворение "Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче".

Мама зачастила на теннисную площадку на Акулову гору и не раз видела там Маяковского, вышагивавшего вдоль забора и погруженного в свои мысли. Ей безумно хотелось подойти к нему, но она так и не решилась. Она даже придумала, что скажет ему при встрече: "Вам, Владимир Владимирович, не нужны никакие вороньи кони, у вас - "крылья поэзии", но так никогда и не произнесла этой "ужасной тирады".

Через несколько лет в Москве был впервые устроен праздник детской книги: в Сокольниках писатели должны были встретиться с детьми. Из "взрослых" поэтов на встречу с детьми прибыл только Маяковский. Маме посчастливилось ехать с ним в одной машине. Маяковский был погружен в себя, не разговаривал. И пока мама думала, как бы ей поумнее начать разговор, поездка подошла к концу. Мама так и не поборола своего трепета перед ним и не заговорила. И не задала так мучившего ее тогда вопроса: не рано ли ей пробовать писать стихи для взрослых?

Но маме повезло: после выступления перед детьми в Сокольниках, спускаясь с эстрады, Маяковский невольно дал ответ на мучившее ее сомнение, сказав трем молодым поэтессам, среди которых была и мама: "Вот это аудитория! Для них надо писать!".

- Удивительная история!

Они часто случались с мамой! Помню, она рассказывала, как однажды возвращалась от друзей с дачи в Москву в пригородном поезде. И на одной станции в вагон зашел Корней Иванович Чуковский! "Вот бы прочитать ему свои строчки!" - подумала мама. Обстановка в вагоне показалась ей малоподходящей, но соблазн услышать, что скажет о ее поэзии сам Чуковский, был велик. И как только он устроился на скамейке рядом, она спросила: "Можно я прочту вам стихотворение? Очень короткое...". - "Короткое - это хорошо. - И вдруг на весь вагон произнес: - Поэтесса Барто хочет прочесть нам свои стихи!". Мама растерялась и стала отнекиваться: "Это не мои стихи, а одного мальчика пяти с половиной лет...". Стихи были про челюскинцев и так понравились Чуковскому, что он записал их в свой блокнот. Через пару дней в "Литературной газете" вышла статья Чуковского, в которой он приводил эти стихи "мальчика" и искренне хвалил.

"МАМА ИНОГДА ДАЖЕ НЕ ПОМНИЛА, В КАКОМ Я КЛАССЕ"

Пирогов не пекла - постоянно была занята. От мелочей быта ее старались ограждать. Но во всех крупномасштабных домашних акциях, будь то семейное торжество или строительство дачи, мама принимала активное участие - она была у руля. А если, не дай Бог, заболевал кто-нибудь из близких, всегда была рядом.

Училась я хорошо, и в школу родителей не вызывали. На родительские собрания мама никогда не ходила, иногда даже не помнила, в каком я классе. Она считала, что афишировать в школе факт, что я дочка известной писательницы, неправильно.

- Как мама отнеслась к вашему решению стать инженером?

Я не гуманитарий по складу. Неинженерные варианты в моем случае даже не обсуждались. Я окончила Энергетический институт и всю жизнь работала в Центральном НИИ Комплексной автоматизации: я кандидат технических наук, была заведующей лабораторией, ведущим инженером.

Помню, когда я училась в институте, случилась комичная история. К нам приехала профессор домашнего хозяйства из Финляндии изучать семьи советских людей. В общежитии она уже была, в семье рабочего была и хотела посетить семью профессора. Для примера выбрали нашу.

Мама устроила большую уборку: "свистать всех наверх", как говорится. Няня Домна Ивановна испекла очень вкусные пироги, купили икру и крабов... Но на "допросе" мы стали засыпаться: вопросы были сложными. "Сколько в один сезон на молодую девушку (то есть на меня. - Т. Щ. ) тратится на наряды?". А мы носили платья годами! На счастье, как раз перед этим мама купила мне два летних платья, которые мы тут же стали демонстрировать, с трудом припоминая, сколько они стоили.

Особое впечатление на профессора произвело следующее: дело в том, что я очень любила институт, училась взахлеб, не думая про обеды дома. Обычно я говорила: "Я в столовой пообедала, там прекрасно кормят". А на деле как выглядело? "Суп из диафрагмы". Вы себе представляете? Из пленки, которая отделяет легкие от остальных органов! Но я была молода, и "суп из диафрагмы" меня вполне устраивал. И вот когда финка стала восхищаться нашим столом, мама серьезно говорит: "А дочь предпочитает питаться в студенческой столовой!". Профессор домашнего хозяйства была сражена! Она решила, что там ее ждет что-то невероятное по части гастрономии. На следующий день профессор вызвалась сходить в студенческую столовую, где "так прекрасно кормят". Еще через день директора столовой уволили...

- Любопытно, Агния Львовна посвящала свои стихи кому-то из домашних?

Стихотворение про ершей она посвятила старшему внуку, моему сыну Владимиру. "Мы не заметили жука" - моей дочери Наташе. Я не уверена, что цикл стихов "Вовка-добрая душа" - тоже посвящение Владимиру, хотя это имя очень часто встречается в ее стихах той поры. Мама часто читала Володе стихи, показывала ему рисунки художников к своим книгам. Они даже вели серьезные литературные разговоры. А еще она учила Володю танцам. Он очень хорошо танцевал, чувствовал ритм, но в хореографическое училище не пошел: стал математиком и нашел себя в школе, став учителем математики.

Свою правнучку Асю она видела только раз: малышка родилась в январе 1981 года, а 1 апреля 1981-го мамы не стало... Она до конца жизни была очень энергичной, ездила в командировки, даже в пожилом возрасте играла в теннис, танцевала. Помню ее, танцующей на своем 75-летии... А через месяц ее увезли в больницу, как думали сначала, с легким отравлением. Оказалось - инфаркт. В последний день марта маме стало как будто легче, она просила перевести ее в палату с телефоном: мол, так много дел и забот! Но на следующее утро ее сердце остановилось...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

На поэзии Агнии Барто, произведения которой издавались в СССР миллионными тиражами, выросло не одно поколение детей. Отличающиеся гениальной простотой, ее стихотворения «Наша Таня громко плачет», «Уронили мишку на пол», «Зайку бросила хозяйка» знают и любят и нынешние девочки и мальчики. О том, каким человеком была Агния Львовна, «ФАКТАМ» рассказала ее дочь Татьяна Щегляева.

«Юрий Гагарин признался, что „Уронили мишку на пол“ — первые стихи о добре в его жизни»

— Татьяна Андреевна, что еще, кроме огромного количества книг, напоминает в вашем доме о маме — Агнии Львовне Барто?

— Всё. Даже проем двери, где она прочла нам с братом, когда мы были маленькими, свое стихотворение «Уехали»: «Щенка кормили молоком, чтоб он здоровым рос. Вставали ночью и тайком к нему бежали босиком — ему пощупать нос»… До сих пор очень люблю это стихотворение. В комнате стояло пианино, на котором играли композиторы, написавшие песни на мамины стихи.

Хорошо помню Георгия Александровича Струве. Для него было важно, чтобы мы высказали свое мнение о песне. Мама тоже стремилась сразу прочесть написанное стихотворение либо нам, либо кому-то по телефону. Первыми слушателями часто оказывались Лев Кассиль — поначалу он помогал придумывать названия для ее стихов, Александр Фадеев, Сергей Михалков, Михаил Светлов. Мама чувствовала реакцию даже по дыханию собеседника в трубке. Переделывала стихи много раз.

Как-то ее стихотворения попали в руки Бориса Пастернака. Из издательства прислали верстку его произведений на бумаге, где с обратной стороны (тогда с бумагой были трудности, и ее экономили) напечатали мамины стихи. Он позвонил маме и сказал, что она работает со словами точно, как жонглер. Каждое слово занимает в ее стихотворении свое место. Поэтому запоминаются стихи очень легко, как бы сами собой.

— Какое произведение принесло Агнии Львовне славу?

— Адресованный самым маленьким цикл «Игрушки», в который вошли стихотворения «Наша Таня громко плачет», «Идет бычок, качается», «Зайку бросила хозяйка», «Уронили мишку на пол»… Эти стихи впервые были опубликованы в 1930 году.

Когда в Союзе питателей проходила встреча литераторов с космонавтами, Юрий Алексеевич Гагарин оставил маме автограф, написав на страничке своей записной книжки «Уронили мишку на пол…» и подписавшись. В одном интервью он как-то сказал, что это были первые стихи о добре в его жизни.

— Вы ощущали в детстве, что ваша мама знаменитость?

— В школе я скрывала, что моя мама — автор известных стихотворений. Знали только несколько девочек, которые приходили ко мне в гости. Тогда ведь мало у кого была отдельная квартира, как у нас. Подруги могли взять домой книги из нашей библиотеки, чтобы почитать. Это никогда не запрещалось. Единственное, что требовалось: соблюдать тишину. Мама ведь работала дома.

— Агнию Львовну узнавали на улице?

— Нет. Телевизоры ведь появились не сразу. А портреты писателей и поэтов в детских книжках, как правило, не публиковались. Но стихи Агнии Барто хорошо знали. Часто, выступая перед детьми, она начинала читать какое-нибудь стихотворение, а зал подхватывал, и читали уже вместе, хором.

«Одна девочка написала Агнии Львовне: «Когда вы порвались, я вас склеила»

— Читала, что Агния Львовна постоянно наблюдала за детьми.

— Для нее было очень важно знать читательскую аудиторию. Нередко мама прогуливалась рядом с каким-нибудь детским садом или пионерским лагерем и слушала детские разговоры. Иногда приходила в школы, представляясь ребятам сотрудником районо, садилась за последнюю парту и «училась» у детей. Но как-то ее разоблачила первоклассница: «Вы в районо работаете? А раньше работали писательницей — я вас по телевизору видела».

— Чудесная история!

— Общение с детьми проходило постоянно. Выступая в школах и детских садах, мама очень волновалась, как дети воспримут ее творчество. Получала от читателей много замечательных писем. Например, одна девочка написала маме, что очень любит ее стихи. А заканчивалось письмо словами: «Когда вы порвались, я вас склеила».

— На этот счет существуют разные версии: кто-то считает, что мама, кто-то — что Фаина Георгиевна. Не могу ничего утверждать: никогда не спрашивала, думаю, что это не имеет никакого значения: ведь на съемках работали вместе, и была действительно творческая атмосфера, в ней и рождался фильм. А сценарий мама написала вместе с Риной Зеленой. Работали они у нас дома, одно время очень дружили. А потом пути разошлись, они перестали общаться. Почему — не знаю. Помню только, что мама очень переживала этот разрыв.

Приезжала к нам как-то и Фаина Георгиевна Раневская на дачу. Не застав маму, она решила ее подождать на травке, на пледе. И вдруг на плед вспрыгнула лягушка. Фаина Георгиевна вскочила и тут же уехала. Агния Львовна вернулась в тот день поздно и спросила меня: что за женщина приезжала, молодая или пожилая? Я ответила, что не знаю. Когда мама рассказала это Раневской, та сказала: «Какая прелестная девочка! Она даже не знает, молодая я или старая!»

— По меркам своего времени Агния Барто была состоятельным человеком?

— Думаю, что да. Мы жили в отдельной квартире. Дачу родители построили на выделенном отцу Андрею Щегляеву (он был энергетиком, членом-корреспондентом Академии наук) участке в подмосковном академическом поселке.

— Отец зарабатывал больше мамы?

— Не знаю. Разговоров об этом никогда не велось. Мама ведь не получала ежемесячную зарплату. Ей полагался гонорар за публикации, но в те времена не такие уж большие суммы.

— Агния Барто ведь была лауреатом Сталинской и Ленинской премий. На что потратила эти деньги?

— Премию, полученную во время войны, Агния Львовна отдала на строительство танка. Это было естественно, тогда ведь на победу работали все. А на послевоенные премии мамы и отца строили дачу, купили машину.

Первый автомобиль — с открытым верхом — родителям дали возможность приобрести после закрытия трофейной выставки. Машина была старенькой, но служила долго. Потом купили «Победу» — одну на двоих. Водитель сначала отвозил на работу папу, потом мама ехала по своим писательским делам.

— Агния Львовна следила за модой?

— Мама элегантно одевалась. У нее был хороший вкус и свой стиль. Шила в основном у портнихи. К украшениям особой страсти не питала.

— Чем увлекалась Агния Барто?

— Хорошо играла в теннис, любила балет — в юности училась в балетной школе.

«После гибели сына непроходящая боль не отпускала маму ни дня»

— Ваша мама в личной жизни была счастливым человеком?

— С папой они всю жизнь очень любили друг друга. Мама пережила его на 11 лет. Она умерла в 1981 году, а папа — в 1970-м. У Агнии Львовны это был второй брак. Первый же раз вышла замуж в 18 лет, но скоро они с мужем разошлись. Павел Барто был писателем. С мамой они создали три стихотворения «Девочка-ревушка», «Девочка чумазая» и «Считалочка». Продолжали общаться и после развода, ведь у них рос общий сын — мой брат Гарик. Внезапная гибель Гарика стала для мамы трагедией, от которой она не смогла оправиться до конца своей жизни. Брата, когда он катался возле дома на велосипеде, сбила машина.

— Правда, что после случившегося, пытаясь заглушить горе, Агния Львовна начала ездить по детским домам, общаться с сиротами?

— Непроходящую боль от потери сына заглушить было невозможно. Спасалась мама погружением в творчество. А по детским домам я ездила с мамой часто. Ребятишки к ней тянулись. В какой-то момент она даже хотела усыновить ребенка, поэтому спрашивала, как я отнесусь к этому. Я ответила, что буду рада, однако больше речь об усыновлении не шла.

В 1947 году мама написала поэму «Звенигород» — о воспитанниках детских домов, у которых война отняла родителей. Несколько лет спустя поэму прочла женщина из Караганды, в страшные годы потерявшая восьмилетнюю дочь Нину. Убитая горем, мать подумала: может, ее девочка не погибла, а выросла в таком же детском доме, как тот, что описан в поэме? Как она потом рассказала маме, ночь после прочтения поэмы была первой — с тех пор как рассталась с дочерью, — когда она не плакала. У нее появилась надежда. Жительница Караганды написала Агнии Львовне письмо с просьбой помочь найти ребенка. Мама связалась с отделом милиции по розыску людей. И через несколько месяцев Нину нашли! Ей было уже 18 лет.

— Просто чудо!

— Об этой истории тогда написали многие газеты и журнал «Огонек». После чего к нам начали приходить чемоданы писем, где люди обращались к маме за помощью. Родители искали детей, дети — родителей, сестры — братьев. Иногда в день приходило до сотни писем с простым адресом на конверте «Москва. Писательнице Барто». Мама вникала в каждое. Беда состояла в том, что когда дети терялись совсем маленькими, они не помнили ни своей фамилии, ни отчества, ни возраста, тем более адреса.

Маму же осенила мысль, что можно искать детей… по их воспоминаниям. В одном из писем читатель рассказывал, как в возрасте трех лет война разлучила его с братом. Они ехали в эшелоне. Когда поезд остановился, ребята побежали с чайником за водой. Вдруг состав тронулся. Старший брат успел вскочить на подножку, а младший остался. Старший только успел крикнуть: «Жди меня! Я за тобой приеду!» Письмо написал младший, который вырос в детдоме. Мама тогда и подумала, что по такому воспоминанию мог бы найтись и старший брат. Она внимательно читала письма и выбирала те факты, те ситуации, которые могли помнить разыскивающие и разыскиваемые. Радиостанция «Маяк» выделила ей 25 минут в месяц на передачу «Найти человека». Мама читала отрывки писем, по которым потерявшие друг друга люди могли узнать друг друга, рассказывала о воссоединившихся семьях. За девять лет — с 1964-го по 1972 год — удалось воссоединить около тысячи семей.

— Со своими стихами Агния Барто объездила весь Советский Союз и даже зарубежье. А в Киеве часто бывала?

— Неоднократно. Она дружила с украинскими писателями и поэтами: Саввой Голованивским, Леонидом Первомайским, Оксаной Иваненко, Натальей Забилой. И они, разумеется, не раз бывали в Москве. Это были очень теплые творческие отношения.

— Как сейчас живется вашей семье? Есть ли в ней литераторы?

— Я инженер, кандидат технических наук, сейчас на пенсии. Мой сын тоже защитил кандидатскую диссертацию по техническим дисциплинам, работает учителем в школе. Дочь — переводчик на фирме. Внуки — кто-то учительствует, кто-то еще учится. Многие в нашей семье понемногу пишут, но нет тех, кто не писать не может.

Фото из семейного архива