Родилась Фанни Каплан, а точнее Фейга Хаимовна Ройдман (такое ее настоящее имя) в 1890 г. в Волынской губернии. Фанни Каплан она станет лишь спустя 16 лет, когда при аресте полиция найдет у нее фальшивый паспорт на это имя. Под этим именем ее отправят на каторгу, под этим именем она войдет в историю. Фанни – в переводе с еврейского «фиалка», и как «фиалка террора» она уже многие десятилетия числится в истории русской революции.

Семья ее, как и в большинстве своем еврейские семьи, была многочисленной: кроме самой Фанни, еще три девочки и четыре мальчика. Отец ее преподавал в еврейской начальной школе, так что особого достатка в семье не было. Начальное образование Фанни получила дома, от отца. А далее, с началом революции 1905–1907 гг, началась революционная биография, впрочем, такая же куцая и несуразная.

1905 год – Фанни Каплан примкнула к анархистам и стала известна в этих кругах под именем Дора. Задание ее, первое и, пожалуй, последнее – убийство киевского генерал-губернатора. Ничего из этого не вышло, зато был открыт путь на каторгу.

1906 год, 22 декабря, вечер – в одном из номеров 1-й купеческой гостиницы на Подоле в Киеве прогремел взрыв. В этом номере уже в течении трех дней проживала Фанни со своим кавалером. Мужчина после взрыва исчез, а девушка была задержана. При обыске у нее нашли браунинг, чистый бланк паспортной книжки и фальшивый паспорт на имя Каплан. Во время взрыва она получила легкие ранения руки, ягодицы и левой ноги. Назвать свое настоящее имя новоявленная террористка отказалась и 30 декабря 1906 г. под фамилией Каплан предстала перед военно-полевым судом.

Приговор был жестоким – смертная казнь. Но потому как Фанни была несовершеннолетней, приговор был заменен пожизненной каторгой за хранение взрывчатых веществ «с противною государственной безопасности и общественному спокойствию целью». Сначала, до 1911 г., ее содержали в Мальцевской каторжной тюрьме. Фанни и представить себе не могла, что в тюрьме может быть так тяжело.

1908 год, лето – у Каплан вдруг произошло непонятное для всех расстройство зрения. После жутких головных болей она полностью ослепла. Спустя три дня зрение вернулось, но в скором времени припадок повторился, и она потеряла зрение надолго. Прежде довольно бодрая, она замкнулась в себе, отказалась от прогулок и даже обсуждала с некоторыми сокамерницами способы самоубийства.

Администрация тюрьмы, которая раньше считала, что Фанни симулирует, теперь поместила ее в тюремный лазарет, где она под присмотром надзирательниц пробыла почти весь 1910 год. Никто не мог понять причин произошедшего. Некоторые полагали, что это результат черепно-мозговой травмы, полученной при взрыве бомбы в 1906 году. Возможно, и так, но здесь следует возвратиться в тот год и к тому человеку, который скрылся после взрыва.

Дело в том, что после того как Фанни Каплан была осуждена полиция не закрыла дело о взрыве. Она разыскивала проживавшего у нее в номере по фальшивому паспорту на имя Зельмана Тома то ли румына, то ли выходца из Бессарабии, который уже раньше находился в розыске после ограбления вооруженной бандой магазина в Кишиневе. Еще раз он отличился там же при ограблении банкирской конторы. В подпольных кругах его знали под кличками Сашка-белогвардейщик, Реалист, 3.Тома, Я.Шмидман.

Человек этот был членом Южнорусской группы анархистов-коммунистов. 1908 год – он был арестован в Одессе. При задержании он оказал вооруженное сопротивление и ранил двух городовых и сторожа. Трое участников банды были приговорены к повешению, а Шмидмана (под таким именем он предстал перед судом) как несовершеннолетнего – к тюремному заключению сроком на 12 лет.

Спустя 4 месяца тюрьмы он вдруг неожиданно дал показания о взрыве в Киеве, подчеркнув, что Фанни Каплан непричастна к произошедшему и что бомбу принес он. Но проверка его показаний затянулась, а после и вовсе прекратилась. Тогда Шмидман задумал вооруженный побег, но он был пресечен в конце 1908 года.

Любопытно, что при обыске в его камере обнаружили две упаковки цианистого калия и шифрованную переписку. Вполне может быть, что Каплан узнала о признании своего друга и рассчитывала на перемены в своей судьбе. Когда же ничего не произошло, у нее и начались непонятные для всех припадки с потерей зрения: вероятно, охватило отчаяние и чувство обреченности.

1911 год – «бессрочницу» Каплан из Мальцевской тюрьмы отправили в Акатуй, на Нерчинскую каторгу – самую страшную в России. И не просто отправили, а в ручных и ножных кандалах. В Акатуе она познакомилась с известной деятельницей революционного движения Марией Спиридоновой и под ее влиянием из анархистки превратилась в эсерку.

Но в скором времени незрячую узницу поместили в лазарет, где находились больные прогрессивным параличом, слабоумием, скоротечной чахоткой. Здесь уже было не до идей: ни до анархистских, ни до эсеровских. Полная безысходность. Положение начало меняться с 1912 г., когда врач, инспектировавший пенитенциарные учреждения Нерчинского края, осмотрел Фанни и, увидев, что ее зрачки реагируют на свет, посоветовал перевести Каплан в Читу.

В следующем году, после амнистии в связи с 300-летием дома Романовых, пребывание Каплан на каторге было сокращено до 20 лет, а затем положили ее в специальную лечебницу, где ее зрение начало улучшаться. Родители Каплан к тому времени эмигрировали в Америку, а ей самой довелось оставаться на каторге до Февральской революции 1917 г.

После освобождения Фанни некоторое время жила в Чите, а в апреле переехала в Москву. Здоровья не было, зрение не восстанавливалось. Товарищи по партии эсеров отправили ее подлечиться в Евпаторию, где Временное правительство, проявляя заботу о жертвах царизма, открыло санаторий для бывших политкаторжан.

Потом она приехала в Харьков, в клинику известного офтальмолога Л.Л.Гиршмана, где ей сделали операцию на глазах. Здесь Каплан и застало известие об Октябрьском большевистском перевороте. Из Харькова она снова переехала в Крым и какое-то время вела в Симферополе курсы по подготовке работников волостных земств.

А далее была Москва. Как попала туда Фанни и чем занималась до 30 августа 1918 г., неизвестно. Здесь, пожалуй, уместно будет опять упомянуть о ее дружке по киевскому делу – Я.Шмидмане. В марте 1917 г. он вышел из тюрьмы. Оказалось, что его настоящее имя – Виктор Гарский, родом он из молдавского местечка Ганчешты. После большевистского переворота этот бывший анархист вдруг стал комиссаром продотряда в Тирасполе и до 28 августа 1918 г. находился в одном из одесских госпиталей на излечении после ранения.

Там он попытался восстановить свои прежние связи, а 28 августа, оставив сравнительно сытую Одессу, вдруг рванул в Москву. До покушения на Ленина оставалось 48 часов. В Киеве Тарскому пришлось задержаться из-за каких-то проволочек в российском генеральном консульстве в Украине. Так до Москвы он добрался лишь после 17 сентября и сразу попал на прием к Я.М.Свердлову. Так ли уж просто было попасть на прием к самому председателю ВЦИК, к главе государства? Дальше – больше.

Сразу последовало назначение Тарского комиссаром Центрального управления военных сообщений и вступление в РКП(б) без кандидатского стажа. Любопытно, за какие ж это заслуги такие милости? Пережив все невзгоды и репрессии, Гарский благополучно дожил до 1956 г. А Фанни Каплан?

Фанни Каплан – покушение на Ленина

1918 год, 30 августа – Ленин должен был выступать на нескольких митингах. Последним был митинг на заводе Михельсона в Замоскворецком районе. Накануне в Петрограде произошло убийство председателя петроградской ЧК Урицкого. Убийцу, кстати, не смогли задержать. Родственники Ленина очень не хотели, чтобы он ехал в тот день выступать, тем более почему-то без охраны. Но он все равно поехал.

На заводе Ленин был уже поздно вечером, говорил почти час. А около 23 часов, когда он уже был на выходе, прозвучали три выстрела. Одна из пуль попала под левую лопатку. Ленин упал на землю лицом вниз. Никто еще толком не успел осознать, что случилось, но абсолютно достоверно известно, что минут за 20 до произошедшего (!) председатель ВЦИК Свердлов подписал постановление «Всем советам рабочих, крестьянских и красногвардейских депутатов, всем армиям, всем, всем, всем»:

«Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на тов. Ленина… Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы эсеров, следы наймитов англичан и французов». В этом постановлении поражают и время, и прямое указание на виновников. А ведь Каплан еще не была арестована и никаких допросов еще не проводили!

Однако вернемся к заводу Михельсона. После выстрелов люди в панике стали разбегаться в разные стороны. Шофер Ленина Гиль бросился к нему. Дальше процитируем самого Гиля: «…Я увидал сбоку, с левой стороны от него, на расстоянии не больше трех шагов, протянувшуюся из-за нескольких человек женскую руку с браунингом, и были произведены три выстрела, после которых я кинулся в ту сторону, откуда стреляли. Стрелявшая женщина бросила мне под ноги револьвер и скрылась в толпе… При мне револьвер никто не поднимал… Поправляюсь: после первого выстрела я увидал женскую руку с браунингом».

Следует сказать, что, потому как все происходило ночью, ни один из допрошенных свидетелей человека, который , в лицо не видел. Кроме того в показаниях фигурируют два орудия покушения – браунинг и наган. И в конце концов, если Каплан, как после утверждали, стояла слева, то ранить подходившего к подножке машины Ленина в спину она никак не могла. И тем не менее, из многих бежавших по улице, уже далеко от завода, комиссар С.Н.Батулин задержал именно ее.

Следственной комиссии он показал: «На Серпуховке… позади себя около дерева я увидал с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом остановила мое внимание. У нее был вид человека, который спасается от преследования, запуганный и затравленный… Я, обыскав ее карманы и взяв ее портфель и зонтик, предложил ей пойти со мной… На Серпуховке кто-то из толпы в этой женщине узнал человека, стрелявшего в тов. Ленина». Итак, достаточно одного испуганного вида (ночью да сослепу), достаточно, чтобы кто-то (неизвестно кто) узнал… Но ведь ни слова не сказано об оружии!

В 23 ч 30 мин в Замоскворецком военном комиссариате начался первый допрос Фанни Каплан. Протокол она подписать отказалась, однако заявила: «Я сегодня стреляла в Ленина. Я стреляла по собственному убеждению». Имеются данные, что на этом допросе присутствовал Свердлов, задавший ей несколько вопросов: «Кто поручил вам совершить это неслыханное злодеяние? Вы эсерка? Агент мирового империализма?»

Во время этого допроса Каплан не признала, что является членом партии эсеров, но ведь обвинение против этой партии уже выдвинули! Тут-то все понятно. Большевикам вообще никакие другие партии в стране не были нужны, а тем более имеющая боевое прошлое и выступающая с критикой их политики.

На следующих допросах Фанни заявила, что решение о покушении на Ленина она приняла еще в феврале 1918 г. в Симферополе, что она отрицательно относится к захвату большевиками власти, стоит за созыв Учредительного собрания (разогнанного большевиками), считает Ленина предателем революции, убеждена, что его действия «удаляют идею социализма на десятки лет». Но все это лишь слова, а вот с доказательствами оказалось туговато.

Выяснилось, что подробностей покушения она не знает: «Сколько раз я выстрелила – не помню… Из какого револьвера я стреляла, не скажу», – и, вообще, ее задержали «у входа на митинг». У входа, а не у выхода – митинг же к тому времени закончился. Да и как же быть с показаниями Батулина и других свидетелей? И как вообще эта полуслепая женщина в такое время суток смогла так точно выстрелить? Где и когда она этому успела научиться? Следствие на эти несуразности внимания не обращало – сама ведь призналась. Но как быть с орудием преступления? При обыске у Каплан не обнаружили ни револьвера, ни браунинга. Их обнаружат позднее и совсем не у нее.

1 сентября заместитель председателя ВЧК Я.X.Петерс сообщил в «Известиях ВЦИК», что арестованная – эсерка и что в покушении участвовала группа лиц. На протяжении 4-х дней было допрошено более 40 свидетелей. Некоторые из них утверждали, что стрелял мужчина. Саму же Фанни Каплан перестали допрашивать еще 31 августа.

Теперь об оружии. 2 сентября рабочий А.В.Кузнецов принес в ВЧК обнаруженный им «тот» револьвер. В нем не хватало трех патронов… Спустя год в ВЧК поступил донос на Зинаиду Легонькую, кстати, сотрудницу ВЧК, что якобы именно она выстрелила в Ленина. В действительности, Легонькая после покушения была возле завода Михельсона и потом сопровождала на Лубянку раненую женщину. Она же принимала участие в обыске Каплан. Но ведь оружия тогда не нашли!

А теперь после обыска на квартире Легонькой нашли. Объяснение, которое она дала, довольно-таки дикое для сотрудницы ВЧК. Легонькая утверждала, что нашла браунинг в портфеле Каплан и решила оставить себе на память как сувенир. Трудно себе представить, что должны были с ней тогда сделать за это. На самом деле трудно: ее… отпустили.

После первых допросов на Фанни Каплан перестали смотреть как на организатора покушения. Это вытекало из содержания вопросов, которые ей задавались. Но ее упрямо выставляли террористкой-одиночкой. Вполне вероятно, что она не стреляла, но также возможно, что она в действительности принимала участие в этом деле. Только роль ее иная.

Скорей всего, Каплан должна была отслеживать перемещения Ленина в тот день, чтобы знать наверняка, будет ли выступать он на митинге, и передать сообщение исполнителям. По ее собственным показаниям, она приехала «на митинг часов в восемь». Именно тогда многочисленные свидетели и видели эту странную, а потому легко запоминающуюся женщину. Но кто же являлся организатором теракта? Следствие, столь короткое, на этот вопрос ответа не дало, зато начались какие-то странности.

31 августа арестовали и расстреляли заместителя командира отряда ВЧК А.Протопопова. Тем же днем был проведен последний допрос Каплан на Лубянке. На другой день комендант Кремля П.Д.Мальков перевез ее с Лубянки в Кремль. Тут-то и начались новые вопросы. За что расстреляли Протопопова, кстати, бывшего эсера? Кто отдал приказ перевести Каплан из ВЧК – неужели там подвалы были ненадежные? И здесь ниточки снова сходятся к Свердлову.

Приказание коменданту Кремля мог давать лишь хозяин Кремля. А им был Свердлов. Власть его тогда была огромной и в государстве, и в партии: председатель ВЦИК, председатель Политбюро и ЦК РКП(б), секретарь ЦК РКП(б). Теперь же, после ранения Ленина, он по очереди с А.И.Рыковым председательствовал в Совнаркоме. Да это же почти абсолютная власть. Нужен ли был ему Ленин?

«Вот, Владимир Дмитриевич, – как-то заявил он В.Бонч-Бруевичу, – и без Владимира Ильича справляемся». Все это Якову Михайловичу еще аукнется. В скором времени после выздоровления Ленина и их беседы с глазу на глаз Свердлов неожиданно умрет – якобы от «испанки». Не нужно идеализировать отношения, сложившиеся в верхушке большевистской партии, показанные в фильмах и литературе. Дорвавшись до власти, «пламенные революционеры» вели себя, как пауки в банке.

Об этом может свидетельствовать вся история коммунистического режима. Только Фанни Каплан легче от этого не стало. 3 сентября 1918 года (какая спешка!) тот же комендант Мальков получил приказ о ее расстреле. Мальков никакого отношения не имел к расстрельным делам. Он по должности своей не мог и не имел права этого делать. Но сделал. Труп вроде бы сожгли в бочке. Это впоследствии породило разные легенды, среди которых – что расстрелянная женщина вовсе не Каплан; ее тайно помиловали и в 1930-е годы видели в разных местах.

На следующий день «Известия ВЦИК» сообщили, что «по постановлению ВЧК расстреляна стрелявшая в тов. Ленина правая эсерка Фанни Ройдман (она же Каплан)». Да, по постановлению, а не по приговору суда, расстреливали почему-то не чекисты. Сидевшая в это время в московской тюрьме Мария Спиридонова, узнав о казни, написала Ленину: «Как это было возможно для вас, как не пришло вам в голову, Владимир Ильич, с вашей большой интеллигентностью и вашей личной беспристрастностью, не дать помилования Доре Каплан? Каким неоценимым могло быть милосердие в это время безумия и бешенства, когда не слышно ничего, кроме скрежета зубов».

Но с расстрелом Каплан дело не забыли. 1922 год – был инсценирован открытый судебный процесс над партией эсеров, на котором выяснилось, что покушение на Ленина готовили внедренные в партию эсеров сотрудники ВЧК Г.И.Семенов-Васильев и Л.В.Коноплева. Последняя дала показания о подготовке ЦК партии эсеров террористических актов против Володарского, Урицкого, Троцкого, Зиновьева и Ленина. Этим она подписала смертный приговор руководству партии.

Но тогда выходит, что организацией покушения на Ленина занималась ВЧК, а Каплан работала под руководством чекистов. Что же произошло с Семеновым и Коноплевой по окончании процесса? Да ничего, кроме продвижения по службе. Они еще дадут компрометирующие данные на Н.И.Бухарина – его ведь в 1937 г. также обвинили в организации покушения на Ленина, и он, кстати, не особенно от этого отказывался, – и будут расстреляны в том же 1937 году.

В середине 1990-х годов была предпринята попытка пересмотреть дело Каплан. Однако, как и в 1918 г., все спустили на тормозах. Так что еще, видимо, долго будет считаться Фанни Каплан «фиалкой террора» – она стреляла в сердце революции.

КАПЛАН ФАННИ ЕФИМОВНА

Настоящее имя – Фейга Хаимовна Ройдман (род. в 1890 г. – ум. в 1918 г.)

«Фиалка террора», совершившая, как считается, покушение на В. И. Ленина.

«Я сегодня стреляла в Ленина». Эти слова, произнесенные Фанни Каплан 30 августа 1918 года в 23 ч 30 мин на допросе в Замоскворецком военном комиссариате, положили началу мифу об этой женщине, самом этом событии и о партии эсеров, «подло стрелявшей рукой Ф. Каплан в спину вождя мирового пролетариата». И еще, уже далеко не мифичное, это событие привело к жуткой действительности под названием «красный террор». Тут уж нужно думать, кто же больший террорист: стрелявшая ли на самом деле Ф. Каплан, эсеры или верхушка большевистской партии. Судя по всему, эта несчастная молодая женщина (всего-то 28 лет), отсидевшая почти половину жизни на каторге, оказалась втянута в омут заговора, созревшего в верхушке партии большевиков и направленного против ее создателя – Ленина. Революция пожирает своих детей – разве это новость в истории? Два события, инициированные Лениным, – разгон Учредительного собрания и мир с немцами, – привели к поляризации общества и Гражданской войне и поставили саму правящую партию на грань раскола. Ленин стал мешать! Он привел большевиков к власти и теперь должен был уйти. Но об этом позже.

Советская литература и кинематография запечатлели образ Фанни Каплан, прямо скажем, малопривлекательным: чудаковатая оборванка с постоянной папиросой в зубах, в стоптанных башмаках с торчащими из подошвы гвоздями, с портфелем и зонтиком в руках. Такой она, мирно стоявшая под деревом, предстала в момент задержания. Сопротивления Каплан не оказала, а то, что происходило потом, даже после ее расстрела (настоящего или мнимого), ничего кроме удивления и недоумения вызвать не может.

На первом допросе Ф. Каплан о себе рассказала совсем немного. Да, собственно, что могло быть такого в ее куцей биографии? Родилась Фейга Хаимовна Ройдман (таково ее настоящее имя) в 1890 году в Волынской губернии. Фанни Каплан она станет только через 16 лет, когда при аресте полиция обнаружит у нее фальшивый паспорт на это имя. Под этим именем она пойдет на каторгу, под этим именем она войдет в историю. Фанни– в переводе с еврейского «фиалка», и как «фиалка террора» она уже многие десятилетия числится в истории русской революции. Семья ее, как и большинство еврейских семей, была многочисленной: кроме самой Фанни, еще три девочки и четыре мальчика. Отец ее работал учителем в еврейской начальной школе, так что особого достатка в семье не было. Начальное образование Фанни получила дома, от отца. А дальше, с началом революции 1905–1907 годов, началась революционная биография, впрочем, такая же куцая и несуразная.

В 1905 году Фанни примкнула к анархистам и стала известна в этих кругах под именем Дора. Задание ее, первое и, пожалуй, последнее – убийство киевского генерал-губернатора. Ничего из этого не получилось, зато открылся путь на каторгу.

Вечером 22 декабря 1906 году в одном из номеров 1-й купеческой гостиницы на Подоле в Киеве прогремел взрыв. В этом номере уже три дня проживали Фанни и ее кавалер. Мужчина после взрыва исчез, а девушку задержали. При обыске у нее обнаружили браунинг, чистый бланк паспортной книжки и фальшивый паспорт на имя Каплан. При взрыве она получила легкие ранения руки, ягодицы и левой ноги. Назвать свое настоящее имя новоявленная террористка отказалась и 30 декабря 1906 году под фамилией Каплан предстала перед военно-полевым судом. Приговор был жестокий – смертная казнь. Но поскольку Фанни была несовершеннолетней, его заменили пожизненной каторгой за хранение взрывчатых веществ «с противною государственной безопасности и общественному спокойствию целью». Вначале, до 1911 года, она содержалась в Мальцевской каторжной тюрьме.

Фанни и представить себе не могла, что в тюрьме может быть так тяжело.

Летом 1908 года у Каплан вдруг произошло непонятное для всех расстройство зрения. После страшных головных болей она полностью ослепла. Через три дня зрение вернулось, но вскоре припадок повторился, и она утратила зрение надолго. Прежде довольно бодрая, она замкнулась в себе, отказалась от прогулок и даже обсуждала с некоторыми сокамерницами способы самоубийства. Администрация тюрьмы, ранее считавшая, что Фанни симулирует, теперь поместила ее в тюремный лазарет, где она под присмотром надзирательниц находилась почти весь 1910 год. Никто не мог понять причин случившегося. Некоторые считали, что это результат черепно-мозговой травмы, полученной при взрыве бомбы в 1906 году. Может быть, и так, но здесь стоит вернуться в тот год и к тому человеку, который скрылся после взрыва. Дело в том, что после осуждения Каплан полиция не закрыла дело о взрыве. Она разыскивала проживавшего у нее в номере по фальшивому паспорту на имя Зельмана Тома то ли румына, то ли выходца из Бессарабии, который уже ранее находился в розыске после ограбления вооруженной бандой магазина в Кишиневе. Еще раз он отличился там же при ограблении банкирской конторы. В подпольных кругах его знали под кличками Сашка-белогвардейщик, Реалист, З. Тома, Я. Шмидман. Человек этот являлся членом Южнорусской группы анархистов-коммунистов. В 1908 году его все же арестовали в Одессе. При задержании он оказал вооруженное сопротивление и ранил двух городовых и сторожа. Трех участников банды приговорили к повешению, а Шмидмана (под таким именем он предстал перед судом) как несовершеннолетнего – к тюремному заключению сроком на 12 лет. Через четыре месяца тюрьмы он вдруг неожиданно дал показания о взрыве в Киеве, подчеркнув, что Ф. Каплан непричастна к случившемуся и что бомбу принес он. Однако проверка его показаний затянулась, а затем и вовсе прекратилась. Тогда Шмидман задумал вооруженный побег, но он был пресечен в конце 1908 года. Интересно, что при обыске в его камере были обнаружены две упаковки цианистого калия и шифрованная переписка. Вполне возможно, что Фанни узнала о признании своего друга и рассчитывала на перемены в своей судьбе. Когда же ничего не произошло, у нее и начались непонятные для всех припадки с потерей зрения: очевидно, охватило отчаяние и чувство обреченности.

В 1911 году «бессрочницу» Каплан из Мальцевской тюрьмы отправили в Акатуй, на Нерчинскую каторгу – самую страшную в России. И не просто отправили, а в ручных и ножных кандалах. В Акатуе она познакомилась с известной деятельницей революционного движения Марией Спиридоновой и под ее влиянием из анархистки превратилась в эсерку. Однако вскоре незрячую узницу поместили в лазарет, где находились больные прогрессивным параличом, слабоумием, скоротечной чахоткой. Здесь уже было не до идей: ни до анархистских, ни до эсеровских. Полная безысходность. Положение стало меняться с 1912 года, когда врач, инспектировавший пенитенциарные учреждения Нерчинского края, осмотрел Фанни и, увидев, что ее зрачки реагируют на свет, посоветовал перевести Каплан в Читу. В следующем году, после амнистии в связи с 300-летием дома Романовых, пребывание Фанни на каторге сократили до 20 лет, а затем положили ее в специальную лечебницу, где ее зрение стало улучшаться. Родители Каплан к тому времени эмигрировали в США, а ей самой пришлось оставаться на каторге до Февральской революции 1917 года.

После освобождения Фанни некоторое время жила в Чите, а в апреле переехала в Москву. Здоровья не было, зрение не восстанавливалось. Товарищи по партии эсеров отправили ее подлечиться в Евпаторию, где Временное правительство, проявив заботу о жертвах царизма, открыло санаторий для бывших политкаторжан. Затем она приехала в Харьков, в клинику известного офтальмолога Л. Л. Гиршмана, где ей была сделана операция на глазах. Здесь Каплан и застало известие об Октябрьском большевистском перевороте. Из Харькова Фанни вновь переехала в Крым и некоторое время вела в Симферополе курсы по подготовке работников волостных земств.

А дальше была Москва. Как попала туда Каплан и чем занималась до 30 августа 1918 года, неизвестно. Здесь, пожалуй, уместно будет опять упомянуть о ее дружке по киевскому делу – Я. Шмидмане. В марте 1917 года он вышел из тюрьмы. Оказалось, что его настоящее имя – Виктор Гарский, родом он из молдавского местечка Ганчешты (ныне Котовск). После большевистского переворота этот бывший анархист вдруг стал комиссаром продотряда в Тирасполе и до 28 августа 1918 года находился в одном из одесских госпиталей на излечении после ранения. Здесь он пытался восстановить свои прежние связи, а 28 августа, оставив относительно сытую Одессу, вдруг рванул в Москву. До покушения на Ленина оставалось 48 часов. В Киеве Гарскому пришлось задержаться из-за каких-то проволочек в российском генеральном консульстве в Украине. Так что в Москву он приехал только после 17 сентября и сразу попал на прием к Я. М. Свердлову. Так ли уж просто было попасть на прием к самому председателю ВЦИК, к главе государства? Дальше – больше. Сразу последовало назначение Гарского комиссаром Центрального управления военных сообщений и вступление в РКП(б) без кандидатского стажа. Интересно, за какие ж это заслуги такие милости? Пережив все невзгоды и репрессии, Гарский благополучно дожил до 1956 года. А Фанни Каплан?

30 августа 1918 года Ленин должен был выступать на нескольких митингах. Последним значился митинг на заводе Михельсона в Замоскворецком районе. Накануне в Петрограде произошло убийство председателя петроградской ЧК Урицкого. Убийцу, кстати, не задержали. Родственники Ленина очень не хотели, чтобы он ехал в тот день выступать, тем более почему-то без охраны. Но он все равно поехал. На заводе Ленин был уже поздно вечером, говорил почти час. А около 23 ч, когда он уже находился на выходе, прогремели три выстрела. Одна из пуль угодила под левую лопатку. Ленин упал на землю лицом вниз. Никто еще толком не осознал, что произошло, но совершенно достоверно известно, что минут за 20 до случившегося (!) председатель ВЦИК Свердлов подписал постановление «Всем советам рабочих, крестьянских и красногвардейских депутатов, всем армиям, всем, всем, всем»: «Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на тов. Ленина. Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы эсеров, следы наймитов англичан и французов». В этом постановлении поражают и время, и прямое указание на виновников. А ведь Каплан еще не была арестована и никаких допросов еще не проводилось!

Но вернемся к заводу Михельсона. После выстрелов люди в панике начали разбегаться в разные стороны. Шофер Ленина Гиль бросился к нему. Далее нужно процитировать самого Гиля: «…Я увидел сбоку, с левой стороны от него, на расстоянии не более трех шагов, протянувшуюся из-за нескольких человек женскую руку с браунингом, и были произведены три выстрела, после которых я бросился в ту сторону, откуда стреляли. Стрелявшая женщина бросила мне под ноги револьвер и скрылась в толпе. При мне револьвер никто не поднял. Поправляюсь: после первого выстрела я увидел женскую руку с браунингом». Надо сказать, что, поскольку все происходило ночью, ни один из допрошенных свидетелей человека, стрелявшего в Ленина, в лицо не видел. А кроме этого в показаниях фигурируют два орудия покушения – браунинг и наган. И наконец, если Каплан, как потом утверждали, стояла слева, то ранить подходившего к подножке машины Ленина в спину она никак не могла. И тем не менее, из многих бежавших по улице, уже далеко от завода, комиссар С. Н. Батулин задержал именно ее. Следственной комиссии он показал: «На Серпуховке. позади себя около дерева я увидел с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом остановила мое внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного. Я, обыскав ее карманы и взяв ее портфель и зонтик, предложил ей пойти со мной. На Серпуховке кто-то из толпы в этой женщине узнал человека, стрелявшего в тов. Ленина». Итак, достаточно одного испуганного вида (ночью да сослепу), достаточно, чтобы кто-то (неизвестно кто) узнал. Но ведь ни слова не сказано об оружии!

В 23 ч 30 мин в Замоскворецком военном комиссариате начался первый допрос Фанни Каплан. Протокол она подписать отказалась, но заявила: «Я сегодня стреляла в Ленина. Я стреляла по собственному убеждению». Есть данные, что на этом допросе присутствовал Свердлов, задавший ей несколько вопросов: «Кто поручил вам совершить это неслыханное злодеяние? Вы эсерка? Агент мирового империализма?» На этом допросе Каплан не признала, что является членом партии эсеров, но ведь обвинение против этой партии уже было выдвинуто! Тут-то все понятно. Большевикам вообще никакие другие партии в стране не были нужны, а тем более имеющая боевое прошлое и выступающая с критикой их политики. На последующих допросах Каплан заявила, что решение о покушении на Ленина она приняла еще в феврале 1918 года в Симферополе, что она отрицательно относится к захвату большевиками власти, стоит за созыв Учредительного собрания (разогнанного большевиками), считает Ленина предателем революции, уверена, что его действия «удаляют идею социализма на десятки лет». Однако все это только слова, а вот с доказательствами оказалось туговато. Выяснилось, что подробностей покушения она не знает: «Сколько раз я выстрелила – не помню. Из какого револьвера я стреляла, не скажу», – и, вообще, ее задержали «у входа на митинг». У входа, а не у выхода – митинг же к тому времени закончился. Да и как же быть с показаниями Батулина и других свидетелей? И как вообще эта полуслепая женщина в такое время суток смогла так точно стрелять? Где и когда она этому успела научиться? Следствие на эти несуразности внимания не обращало – сама ведь призналась. Но как быть с орудием преступления? При обыске у Каплан не обнаружили ни револьвера, ни браунинга. Их найдут позже и совсем не у нее.

1 сентября заместитель председателя ВЧК Я. Х. Петерс сообщил в «Известиях ВЦИК», что арестованная – эсерка и что в покушении участвовала группа лиц. В течение четырех дней было допрошено свыше 40 свидетелей. Некоторые из них утверждали, что стрелял мужчина. Саму же Каплан перестали допрашивать еще 31 августа.

Теперь об оружии. 2 сентября рабочий А. В. Кузнецов принес в ВЧК найденный им «тот» револьвер. В нем не хватало трех патронов. Через год в ВЧК поступил донос на Зинаиду Легонькую, кстати, сотрудницу ВЧК, что якобы именно она стреляла в Ленина. Действительно, Легонькая после покушения была возле завода Михельсона и потом сопровождала на Лубянку раненую женщину. Она же участвовала в обыске Каплан. Но ведь оружия тогда не нашли! А теперь после обыска на квартире Легонькой нашли. Объяснение, которое она дала, довольно-таки дикое для сотрудницы ВЧК. Легонькая заявила, что нашла браунинг в портфеле Каплан и решила оставить себе на память как сувенир. Трудно себе представить, что должны были с ней тогда сделать за это. Действительно трудно: ее… отпустили…

После первых допросов на Каплан перестали смотреть как на организатора покушения. Это вытекало из содержания вопросов, которые ей задавали. Однако ее упрямо выставляли террористкой-одиночкой. Вполне возможно, что она не стреляла, но также возможно, что она действительно участвовала в этом деле. Только роль ее иная. Скорее всего, Каплан должна была отслеживать перемещения Ленина в тот день, чтобы знать наверняка, будет ли выступать он на митинге, и передать сообщение исполнителям. По собственным показаниям Фанни, она приехала «на митинг часов в восемь». Именно тогда многочисленные свидетели и видели эту странную, а потому легко запоминающуюся женщину. Но кто же являлся организатором теракта? Следствие, столь короткое, на этот вопрос ответа не дало, зато начались какие-то странности. 31 августа был арестован и расстрелян заместитель командира отряда ВЧК А. Протопопов. В тот же день был проведен последний допрос Каплан на Лубянке. На следующий день комендант Кремля П.Д. Мальков перевез ее с Лубянки в Кремль. Тут-то и начались новые вопросы. За что расстреляли Протопопова, кстати, бывшего эсера? Кто приказал перевести Каплан из ВЧК – неужели там подвалы были ненадежны? И здесь ниточки вновь сходятся к Свердлову. Приказ коменданту Кремля мог дать только хозяин Кремля. А им был Свердлов. Власть его тогда была огромна и в государстве, и в партии: председатель ВЦИК, председатель Политбюро и ЦК РКП(б), секретарь ЦК РКП(б). Теперь же, после ранения Ленина, он по очереди с А.И. Рыковым председательствовал в Совнаркоме. Да это же почти абсолютная власть. Нужен ли был ему Ленин? «Вот, Владимир Дмитриевич, – как-то заявил он В. Бонч-Бруевичу, – и без Владимира Ильича справляемся». Все это Якову Михайловичу еще аукнется. Вскоре после выздоровления Ленина и их беседы с глазу на глаз Свердлов внезапно умрет – якобы от «испанки». Не нужно идеализировать отношения, сложившиеся в верхушке большевистской партии, показанные в фильмах и литературе. Дорвавшись до власти, «пламенные революционеры» вели себя, как пауки в банке. Об этом свидетельствует вся история коммунистического режима. Только Фанни Каплан легче от этого не стало. 3 сентября 1918 года (какая поспешность!) тот же комендант Мальков получил приказ о ее расстреле. Мальков никакого отношения не имел к расстрельным делам. Он по должности своей не мог и не имел права этого делать. Однако сделал. Труп вроде бы сожгли в бочке. Это впоследствии породило различные легенды, среди которых – что расстрелянная женщина вовсе не Каплан; ее тайно помиловали и в 1930-е годы видели в различных местах.

На следующий день «Известия ВЦИК» сообщили, что «по постановлению ВЧК расстреляна стрелявшая в тов. Ленина правая эсерка Фанни Ройдман (она же Каплан)». Да, по постановлению, а не по приговору суда, расстреливали почему-то не чекисты. Сидевшая в это время в московской тюрьме Мария Спиридонова, узнав о казни, написала Ленину: «Как это было возможно для вас, как не пришло вам в голову, Владимир Ильич, с вашей большой интеллигентностью и вашей личной беспристрастностью, не дать помилования Доре Каплан? Каким неоценимым могло быть милосердие в это время безумия и бешенства, когда не слышно ничего, кроме скрежета зубов».

Однако с расстрелом Каплан дело закрыто не было. В 1922 году был инсценирован открытый судебный процесс над партией эсеров, на котором выяснилось, что покушение на Ленина готовили внедренные в партию эсеров сотрудники ВЧК Г. И. Семенов-Васильев и Л. В. Коноплева. Последняя дала показания о подготовке ЦК партии эсеров террористических актов против Володарского, Урицкого, Троцкого, Зиновьева и Ленина. Этим она подписала смертный приговор руководству партии. Но тогда получается, что организацией покушения на Ленина занималась ВЧК, а Каплан работала под руководством чекистов. Что же случилось с Семеновым и Коноплевой по окончании процесса? Да ничего, кроме продвижения по службе. Они еще дадут компрометирующие данные на Н. И. Бухарина – его ведь в 1937 году тоже обвинили в организации покушения на Ленина, и он, кстати, не особенно от этого отказывался, – и будут расстреляны в том же 1937 году.

В середине 1990-х годов была предпринята попытка пересмотреть дело Каплан. Но, как и в 1908 году, все спустили на тормозах. Так что еще, видимо, долго будет считаться Фанни Каплан «Фиалкой террора» – она стреляла в сердце революции.

БЫЛА ЛИ ФАННИ ЭЛЬСЛЕР ЛЮБОВНИЦЕЙ ОРЛЕНКА? Это было тело, трепещущее от волновавших его желаний и парившее в танце. Грильпарцер В июне 1834 года парижане, все еще взбудораженные кровавой резней на улице Транснонен, на время отвлеклись от политических страстей, и причиной