Интервью с буддийским монахом. Как приходят к буддизму и живут в нем

Предлагаем вашему вниманию интервью с монахом Чугёном, представителем управления буддийской секты Чогечжон, настоятелем монастыря Пусокса. С ним побеседовала преподаватель университета Чхончжу Вера Башкеева.

Храм Неба: императорский жертвенный алтарь в Пекине

Вы представляете крупнейшую буддийскую конфессию в Корее — Чогечжон. Что отличает ее от других направлений буддизма?

Действительно, Чогечжон — крупнейшая буддийская конфессия. Она объединяет около 25,6 тысяч монахов и монахинь и более 1,32 миллиона мирян. Само название секты Чоге связано с Китаем, с горой, на которой жил шестой патриарх китайского буддизма Хуэйнэн. Это название было дано великим корейским монахом Учителем Тхэго объединению различных корейских сект направления дзен, в сплочении которых он и сыграл решающую роль. Основополагающей идеей Чогечжон является медитация.

- Пожалуйста, несколько слов о руководстве Чогечжон.

Духовным руководителем корейского буддизма в настоящее время является монах Хэам, носящий титул "чончжон". (С тех пор, как данное интервью было опубликовано, почтенный Хэам скончался, а его место занял монах Попчон. См. фото. — Прим. ред.) Чончжон выбирается сроком на пять лет группой уважаемых по возрасту и опыту монахов. Обычно это человек, который посвятил буддизму более 40 лет своей жизни. Следующий за ним по рангу — "чхонмувончжан" (президент). Сейчас эту должность занимает монах Чондэ. Он выполняет различные административные функции.

- Я слышала, для того чтобы стать буддийским монахом, надо пройти через определенные испытания...

Каждый, кто хочет стать монахом, должен закончить школу и получить среднее образование, а также иметь нормальное здоровье для выполнения всех требований буддийской практики. Когда кандидат в монахи приходит в монастырь, он сбривает волосы и бороду и надевает монашескую одежду, серую или коричневую, — это символизирует временный разрыв отношений с внешним миром. Всё это время кандидат учится петь буддийские песнопения, выполняет монастырские работы и заботится о товарищах. Кроме того, он должен изучать то, чему учил Будда, и прежде всего приобщиться к духовной стороне учения. Через год в храме решают, принимать ли кандидата в монастырскую братию, готов ли он к монашеской жизни. Если его принимают, он становится "сами", то есть послушником (или, если это женщина, то — "самини", послушницей) и выбирает себе учителя — сам или по взаимному согласию.

Кандидат проходит рукоположение и начинает выполнять основные подготовительные правила — "Десять наставлений":

Не убивать;

Не брать того, что тебе не дали;

Соблюдать обет безбрачия;

Не лгать;

Не пить спиртные напитки;

Есть только в отведенное для еды время;

Не носить украшений;

Не искать чувственного удовольствия в пении, танцах, публичных представлениях;

Не искать жизненных удобств, комфорта;

Не копить богатство.

Следующий шаг — это обучение в одной из буддийских монастырских школ. Это специальные школы, где "сами" и "самини" более глубоко изучают буддийские тексты, учатся китайскому письму, пению, медитации и всем остальным умениям, которые необходимы рукоположенному члену буддийской монашеской общины. Конечная цель учебы — понять Будду.Через 5 лет, если учитель считает послушника достойным, тот получает второе рукоположение и становится "пигу" (женщины — "пигуни"), то есть полноправным членом монастырской общины, или "Сангхи". ("Пигу" - корейский вариант слова "бхиккху" из языка пали, что значит "живущий подаяниями", то есть нищенствующий монах. — прим. ред.).

- Что значит "понять Будду"?

Это означает действовать, как Будда, стать буддой. А стать буддой может каждый, в этом великий демократизм буддийского учения. Однако определить со стороны, стал человек буддой или нет, почти невозможно. Мы можем только понимать, что этот человек достиг высокого уровня медитационной и иной практики. Только сам человек может знать о себе, что он будда.

- Но ведь так хочется увидеть живого будду! Как же его разглядеть?

В буддизме вообще большую роль играют интуиция, чувства. Не случайно, кстати, буддизм настаивает на выражении "пошире открой глаза". Заранее сложившееся у вас мнение о человеке до встречи с ним создает ложное восприятие. Вообще, предубежденность, представления, сформированные еще до встречи с реальностью, часто ведут к заблуждениям.

- Можно ли думать, что все монахи высокого сана являются буддами?

Это не связано с карьерой.

- Хорошо, а могу ли я выбрать себе учителя среди монахов?

Конечно, только учтите, что не каждый монах может иметь учеников. Для этого он должен практиковать еще несколько лет, стать настоятелем небольшого монастыря. Учитель относится к ученикам, как отец к своим детям, тем более что они и есть его духовные дети. Он и материально помогает им.

Очень трудно заниматься самосовершенствованием, гораздо легче переложить ответственность на сторонние силы. Откуда черпают свою силу буддийские монахи?

В буддизме считается, что причина всего коренится в нас, а не в других. Путем медитации мы ищем свою настоящую природу и находим ответы на вопросы "кто я?", "зачем я здесь?".

- Наверное, распорядок дня в монастыре способствует развитию духовных начал в человеке?

Скорее всего, да. День в монастыре начинается до рассвета, в три часа. Один из монахов встает немного раньше, обходит монастырь, бьет в моктак (деревянный ударный инструмент в виде колокола) и поет. Монахи, услышав моктак, просыпаются. Немного погодя начинает звучать большой колокол, барабан, гонг и деревянная рыба (мы называем их "четыре инструмента"), и все монахи отправляются в главный храм для пения. После этого все возвращаются к себе, а около 6 часов утра завтракают. В 10.30 вновь пение и раздача риса. Потом обед. После обеда и до пятичасового ужина свободное время, все выполняют положенные им дела. Приблизительно через час после ужина звуки большого монастырского колокола возвещают о часе для пения. Ложатся спать около 9 часов вечера.

- Характерна ли для корейского буддизма традиция одиноких странствующих монахов?

Да, они есть, их около 3-4 тысяч человек. Лето и зиму они обычно проводят в том или ином храме, медитируя в уединении. Весной и осенью они бродят в поисках учения, хорошего учителя.

- Как вы думаете, почему буддизм, если сравнить его с христианством, сегодня не столь популярен в Корее?

Я бы не стал говорить о меньшей популярности буддизма, скорее о том, что сегодня у нас могло бы быть больше приверженцев. Я вижу три причины этого явления: применяемые сторонами способы агитации, исторический фактор, влияние западной культуры.Если говорить об историческом факторе, то во времена японской оккупации мы утратили многие буддийские традиции. Активное же утверждение западных традиций связано с присутствием в Корее американской армии после войны 1950-53 годов. В глазах корейской общественности авторитет представителей христианской религии был достаточно высок, ибо они строили школы, больницы, проводили различные гуманитарные акции.

Каждая конфессия имеет свои уникальные характеристики. Христиане верят, что только Бог является спасителем — и они полагаются на Бога, этим решая все свои проблемы. Поэтому многие христиане форсируют свою приверженность религии и Богу. Но в буддизме важным для человека оказывается другое — найти, открыть свою собственную истинную природу. Если буддист пройдет этот путь, он может достигнуть такого же просветления, как Будда. Поэтому ему не нужно торопиться, каждый пройдет свой путь за то время, которое ему для этого необходимо.Христианство — очень строгое учение с развитой системой миссионерства. В буддизме другой стиль. Мы учим тех, кто в этом нуждается, мы практикуем и учимся сами. Раньше люди, нуждавшиеся в учении, сами приходили в монастыри, сами искали себе учителя. Теперь время потребовало изменения этих форм.Кстати, большинство корейцев, даже если они не называют себя буддистами, близки к буддийским взглядам на жизнь — они придерживаются исконно буддийских традиций.

- А как вы сами стали монахом?

У нас была обычная семья, в старших классах я ходил в храм, но не был настоящим буддистом. На меня повлиял брат, и я выбрал отделение буддизма в университете Тонгук, где проучился 4 года. Большинство выпускников этого отделения не становятся монахами, но для меня выбора не существовало, Я всегда думал и думаю, что быть буддийским монахом — это самый лучший из возможных жизненных путей. Жизнь монаха простая и ясная. Проблемы конечно есть, но они несерьезные. Уже 16 лет я монах.

- Какие буддийские монастыри вы бы посоветовали посетить?

Мы особо ценим три монастыря, которые связаны с Тремя Драгоценностями буддизма — Буддой, Учением (Дхармой) и Сангхой. Монастырь Тхондоса в уезде Янсан провинции Кёнсан-намдо (недалеко от Пусана) воплощает Будду — в монастыре хранятся буддийские реликвии. Духовный центр, духовная школа корейского буддизма находится именно здесь. Другой монастырь — Хэинса, недалеко от Тэгу (уезд Хапчхон провинции Кёнсан-намдо), воплощает Дхарму. В Корее главным буддийским текстом является Алмазная сутра, а в монастыре Хэинса как раз хранится Трипитака (собрание сутр), вырезанная на 80000 деревянных дощечек. Третий монастырь — Сонгванса в провинции Чолла-намдо недалеко от Кванджу (уезд Сунчхон), воплощающий монашескую общину Сангху. Многие известные монахи практиковали в этом монастыре.

- Как правильно, не оскорбляя чувств верующих, вести себя в буддийском монастыре?

Действительно, монастырь для буддистов — это основное место для серьезной практики. Это и дом для монахов. Поэтому для того, чтобы гармония была сохранена, на территории монастыря ведите себя спокойно и тихо. Когда встретите монаха или прихожанина, следует каким-то образом поприветствовать его, полупоклоном или иначе. Заходить в храм надо обязательно с бокового входа. До того, как открыть дверь, поклонитесь, затем, поддерживая вашу правую руку левой, откройте дверь. Если это левая дверь, вы должны ступить в помещение левой ногой. Если правая — то правой. То же самое и при выходе. Для чего? Для того, чтобы не повернуться спиной к изображению Будды. Как кланяться.

Войдя, найдите глазами центрального Будду и сделайте поясной поклон, ладони при этом должны быть сложены вместе на уровне груди. Следите, чтобы во время поклона ладони не смотрели в пол, а были параллельны груди. Найдите место, чтобы сесть — но только не в центре зала, так как там сидят монахи — сделайте шаг назад и опять поклонитесь. Постарайтесь не ходить перед людьми, которые могут в это время кланяться, петь или медитировать. Сделайте полупоклон и выпрямитесь. Потом — руки в том же положении — встаньте на колени, коснитесь пола сначала правой рукой, потом левой, потом головой. Перекрестите ступни, левая над правой. Повторите два раза, на третий раз дважды коснитесь головой пола и вставайте.

Такое распростертое положение считается высшим проявлением уважения. Надо выполнять его с большим почтением, и физическим, и внутренним. Это не простое телодвижение, а путь, направляющий вас к Трем Драгоценностям: Будде, Дхарме и Сангхе. Поэтому, когда вы кланяетесь в первый раз, можете сказать "Ищу убежища в Будде", при втором поклоне — "Ищу убежища в Дхарме", при третьем — "Ищу убежища в Сангхе". Не думайте при этом об окружающих, сконцентрируйтесь на себе.

- А как медитировать?

Прежде всего найдите спокойное чистое место для медитации в храме или вне его. Медитировать можно везде, но монахи обычно предпочитают горы, берег моря, монастырь, где трудится хороший учитель. Сядьте на пол или на подушку, спину держите прямо. Постарайтесь положить ступню левой ноги на правое бедро, а правую ступню — на левое бедро для придания позе устойчивости. Убедитесь, что ваша спина прямая, а плечи ровные, но без напряжения. Положите правую руку на колени, а тыльную сторону левой руки на ладонь правой так, чтобы большие пальцы слегка касались друг друга. Это будет поза лотоса, необходимая для медитации. Когда вы начнете медитировать, сделайте несколько глубоких вдохов, чтобы очистить легкие, затем глубоко, до предела, вдохните воздух через нос и медленно, через нос же, выдохните. Ваше дыхание должно быть спокойным, но глубоким. А после этого начинайте умственную концентрацию на себе, на тех вопросах, которые вас волнуют.

- Можно ли говорить о разных уровнях медитации?

Нет, потому что у каждого человека свои особенности. Всё зависит от стиля практики, от самого человека. Важно, как ты это делаешь. Порой один день может дать иному больше, чем 365 дней другому. Это подобно тому, как некоторые верующие ходят в храм по два десятка лет, но не могут запомнить ни одного слова из песнопений. Необходима концентрация мысли, без этого годичные усилия могут оказаться безрезультатными, а медитация — не медитацией. Нужно не подражание, а реальная внутренняя практика.

Интервью взяла Вера Башкеева

Согласно мифологии, буддийские монахи, чтобы достичь просветления, должны указывать человечеству путь к спасению. Впервые Тибет познакомился с этой религией в 700-е годы, когда Великий мастер - Гуру Ринпоче - пришел из Индии, чтобы победить демонов. После этого они навсегда стали неотъемлемой частью буддизма Тибета.

Буддизм сегодня

Буддизм - древнейшая из трех Христианство появилось примерно на пять столетий, а ислам - на 12 столетий позднее. в основном живут в странах Азии, в Китае, Корее, Монголии, Вьетнаме, Камбодже, Японии, Лаосе и Таиланде. На территории нашей страны эту религию исповедуют жители Тувы, Бурятии и Калмыкии. Но в последнее время буддийские монахи встречаются также в Москве, Санкт-Петербурге и прочих крупных российских городах. Трудно определить, сколько в общей численности последователей этого вероисповедания есть в мире. Но примерно можно сказать, что в общем насчитывается порядка одного миллиона монахов и монахинь и около 400 миллионов мирян.

Последователи Будды для концентрации своих мыслей во время чтения мантр используют четки. Традиционно в них ровно 108 бусин, но, в принципе, возможны варианты, так как их количество обозначает определенные положения учения. Например, 108 бусин традиционных четок подразумевают 108 видов желаний человека, которые омрачают его дух. Они связаны с шестью органами чувств: обонянием, зрением, осязанием, слухом, вкусом и умом. Желания о отношению к внутренним и внешним объектам, к прошлому, настоящему и будущему. Существует три способа управления ими: в словах, мыслях и поступках. Есть и другие варианты расшифровки цифры 108, но этот самый известный.

Учение Будды. Алмазный путь

Буддизм Алмазного пути часто описывается как главная драгоценность учения Великого Будды. Главной целью его является осознание подлинности каждого события, так как в этом выражается неограниченный потенциал ума. Чтобы гарантировать быстрые результаты в достижении просветления, буддийские монахи опираются на вдохновенную проницательность, превращая все ощущения в естественную чистоту.

В то время, когда ученики видели в Будде не божественную личность, а просто доверяли ему как зеркалу своего ума, он мог приобщить их к Алмазному пути. Своей силой и проникающим видением он пробуждал в людях достоинства, которые способствовали их полному развитию.

Три подхода высшего уровня буддизма

Высший уровень учения Будды включает три подхода: Путь Методов, Путь Глубокого видения и медитация на Ламу. Буддийские монахи, используя эти способы, получают возможность полного развития за счет своей энергии или осознания силы. Самый широкий подход к просветлению содержит медитация на Ламу, но только в том случае, если учитель надежен. Человек может находиться в пространстве его ума, пока его собственные личностные качества достигнут нужного уровня развития. Буддизм Алмазного пути способствует эффективному удалению отрицательных и вредных влияний. Благодаря этому учению, человек избавится от того, что в дальнейшем может стать причиной сложных ситуаций. Нужно работать с собственным умом, и тогда мы не станем жертвой наших собственных действий.

Собираясь на отдых в Таиланд, стоит поближе познакомиться с религиозной культурой этой страны. Дабы всегда оставаться в роли толерантного гостя по отношению к чувствам хозяев.

Господствующей в Таиланде религией является буддизм. Считается, что около 94%-95% тайцев исповедуют эту религию. Они изучают буддийское учение и живут по его законам. Именно учение Гаутамы Будды составляет основу мировоззренческих познаний большинства жителей страны.

Буддизм в Таиланде пронизывает все сферы социальной и личной жизни граждан. Он оказывает значительное влияние и на их повседневную жизнь. Буддийские ритуалы сопровождают человека от рождения до конца его жизненного пути. Все значимые религиозные , дни, которые считаются священными в буддизме, признаны общегосударственными праздниками. Цель – дать возможность человеку больше времени уделять буддистским ритуалам и практикам.

История возникновения буддизма

Считается, что буддизм привнесён на эту территорию около третьего века до нашей эры буддийскими миссионерами. Его зарождение связывают с городом Накхом Патом. Одна из достопримечательностей этого города сегодня – второй по величине монумент Будды. Тайский буддизм, тхеравада – одна из ветвей учения Будды. Обряды и ритуалы в ней намного понятнее и проще, чем в махаяне, индийском буддизме.

На сегодняшний день буддизм в Таиланде способствует социальной сплоченности королевства. Во главе государства стоит король, его считают национальным символом страны, общепризнанным лидером.Граждане государства, независимо от национальности или вероисповедания, любят и уважают своего короля, боготворят его.

В Таиланде недопустимо отзываться в пренебрежительном тоне о буддийских религиозных правилах и ритуалах. Особенно это касается туристов.

Оскорбление короля считается государственным преступлением. Буддизм культивирует среди населения духовную поддержку и традиционную для этих мест мораль. Дабы избежать недоразумений, мы с уважением должны относимся к изображениям Будды, к их храмам, к монахам. Как говорится: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят».

Правила посещения буддийских храмов Таиланда

В Таиланде насчитывается около 32000 буддийских . Большая их часть находится в сельской местности. Каждая тайская община имеет свой храм и золотые высокие ступы (по форме напоминают детские «пирамидки») при храмовых комплексах. Все они сказочно красивы.

Большинство храмов открыты для посещений, так как существуют за счёт пожертвований. Пожертвование может быть как щедрым, так и скромным. Всё зависит от вашего желания и возможностей.

В храм лучше приходить рано утром. Во-первых, не жарко. Во-вторых, можно увидеть монахов, которые возвращаются после сбора подаяния. Если учесть, что завтракают монахи в девять часов утра, то прийти нужно очень рано, чтобы увидеть всё действо.

Женщинам запрещено любое касание к монаху. Даже если это случайное прикосновение к его одежде. Считайте, что вы надолго испортили ему карму. Монаху придётся проходить ускоренное очищение. Вам не стоит на это обижаться, ведь даже матери запрещено прикасаться к сыну-монаху. Хотите дать ему подаяние, передайте через другого мужчину. Если мужчины нет поблизости, просто положите на пол.

Для посещения храма женщинам необходимо прикрыть плечи и колени. При входе вам могут предложить платок для этого, но лучше заранее побеспокоиться об одежде. Мужчинам нельзя быть в шортах.

Из-за большого количества туристов некоторые храмы проводят более лояльную политику в вопросе дресс-кода. Но лучше ещё до отъезда приготовить лёгкую, удобную соответствующую одежду. Ведь не угадаешь, в какой храм захочется зайти по дороге.

При входе вам необходимо будет снять обувь. Тайцы снимают обувь и при входе в дом, и в любое место, где есть изображение Будды. В некоторых храмах, расположенных вблизи туристических комплексов, обувь можно не снимать. Вам нужно будет сориентироваться по наличию снятой обуви при входе.

Естественно, нужно выключить телефоны, убрать наушники, жвачку, не разговаривать, то есть соблюдать элементарные правила приличия. Необходимо снять шляпу, а также солнцезащитные очки.

Существует много храмов, где вам придётся приветствовать монахов определённым характерным жестом. Если такие знания у вас отсутствуют, сначала понаблюдайте со стороны, как это делают буддисты и повторите движения.

Большое значение в храме имеет положение ног. Нельзя, чтобы носки сидящего человека на кого-то указывали, тем более на Будду. Подберите ноги под себя или сядьте по-турецки.

Ни в коем случае нельзя мешать молящимся людям. А сам момент поклонения Будде монахами запрещено снимать на видео и фотокамеры.

Вам придётся аккуратно выходить из храма, так как здесь запрещено поворачиваться спиной к Будде при выходе.

Помните, что образ Будды для тайцев священен. Поэтому нельзя выказывать к нему даже малейшего неуважения. Если вам очень захочется запечатлеть себя рядом с Буддой, облокачиваться на него нельзя.

Жизнь буддийских монахов в Таиланде

В Таиланде существует обычай: мужчины, которым исполнилось 20 лет, могут стать временными монахами, принять монашеский обет на срок от нескольких дней до нескольких месяцев. Каждый мужчина обязан уйти в монастырь постигать учение Будды. Обычно это происходит в сезон дождей. Те, кто не совершал такой аскезы, предпочитают держать это в тайне. Для короля и принца исключение тоже не делается. Это одна из причин столь глубокого проникновения буддизма в повседневную жизнь тайцев.

Женщина никак не может стать буддийским монахом, хотя правил и заповедей, которые она обязана исполнять, больше, чем у монаха-мужчины. Правда, один женский монастырь всё-таки существует в провинции Накхом Патхом, но он официально не признан. Женщины могут позволить себе быть послушницами при монастыре. Они тоже сбривают волосы, брови, но носят белые одежды. В их обязанности входит выполнение большей части бытовой работы.

Тайские монахи – уважаемые в стране люди. Рано утром вы сможете увидеть монаха, одетого в оранжевые одежды, который ходит по домам или по рынку и собирает подаяние. Каждый человек считает своим долгом и большим счастьем подать монаху пищу.

Считается, что монахи должны изучать учение Будды, медитировать, стремиться к просветлению, к познанию Нирваны, а общество будет предоставлять им всё необходимое для жизни. Монах должен соблюдать 227 заповедей, в частности, должен отличаться целомудрием, сдержанностью, терпимостью и глубоким познанием буддийских ритуалов.

Однако сегодня в популярных среди туристов местах можно увидеть монаха с сигаретой. А в ближайших храмах властвуют деньги. И всё чаще молодые люди отправляются в монахи не по велению души, а в знак традиции. И всё же буддизм в Таиланде это не просто религия. Это их философия, их мироощущение, которое делает тайцев улыбчивыми.

Представители других религий в Таиланде

Король Таиланда обязан быть буддистом в соответствии с законом. Но в его задачу входит покровительство и другим религиям. Для страны характерна свобода вероисповеданий. Поэтому, кроме буддистских храмов, вы сможете увидеть и мусульманскую мечеть, и христианский храм.

Ислам является второй по значимости религией Таиланда. Её исповедуют около 4,6% населения.

Это жители южных провинций. Мусульманство появилось в стране благодаря соседям-малазийцам и арабским морякам-торговцам. А уже начиная со второй половины XX века в Таиланде стали создаваться мусульманские учебные заведения, где можно получить среднее и высшее образование. Быстрыми темпами строились мечети, сейчас их более 2000.

Христианство исповедуют всего от 0,7% до 1,7% населения страны. Это в основном жители северных горных регионов. Первыми христианами считаются армяне, католики-миссионеры, появившиеся в этих краях в 16 веке. На сегодняшний день христианство исповедуют выходцы из Европы. Это православные, католики, протестанты. Самая большая численность прихожан у католиков.

Христианские церкви вы сможете увидеть в столице, в провинциальных центрах и больших городах. Службы ведутся на английском, французском, немецком и тайском языках.

А вот православное христианство здесь представлено всего несколькими приходами Русской православной церкви. Служба в них может проводиться как на русском, так и на тайском языках.

В Таиланде менее 0,7% представителей других религий. Это люди, исповедующие иудаизм, индуизм, сикхизм. В Таиланде относятся терпимо ко всем вероисповеданиям. Поэтому последователи любой религии чувствуют себя здесь комфортно.

В средневековой Японии почти шесть веков существовал феномен, аналогов которому не было во всём мире. Буддийские монахи, приверженцы, казалось бы, самого миролюбивого религиозного учения, на поле боя не уступали самураям. С их помощью свергались императоры, а в период Сэнгоку, «Эпоху воюющих провинций», кое-кто из них обрёл такую военную и политическую мощь, что смог основать собственное княжество.

Первые монахи-воины

В Японии для обозначения монахов-воинов существует два термина. Первый из них, «сохэй», дословно можно перевести как «воинствующий монах» или «священник-солдат». Второе название, «акусо», обозначает «злого монаха». Последнее название интересно тем, что описывает этих людей не просто как воинов, а именно как злодеев, разорявших деревни и окрестности городов. В отличие от своих европейских аналогов, японские монахи-воины сражались не для того, чтобы доказать превосходство своей религии, а исключительно ради политического влияния того или иного храма. Даже в период Сэнгоку, когда новые популистские секты вступили в конфронтацию с традиционными буддистскими учениями, их конфликты были завязаны на политике, а не на разнице в понимании того, как достичь просветления.

Монах-воин в полном боевом облачении, вооружённый нагинатой (постановочное фото XIX века)
http://www.japwar.com

Чтобы внести ясность, стоит отметить, что такая воинственная ветвь буддизма существовала только в Японии. Попав в эту страну, по одной версии, из Китая в V веке, по другой – из Кореи в VI веке, она стала частью местного культа под названием синтоизм. Синтоизм чтит огромный пантеон божеств, или ками. Первые буддисты на этой земле объявили центральную фигуру своего учения воплощением всех ками, в то время как синтоисты стали считать Будду одним из ками. Императорская семья, которая также считалась частью божественного пантеона, активно способствовала распространению нового учения. Благодаря этому первая столица островной империи, Нара, стала центром японского буддизма. Монахи имели в этом городе огромное влияние. Самыми статусными храмами в регионе считались Тодайдзи и Кофокудзи. Но тогда новая религия ещё не имела в регионе военной составляющей.

В 794 году произошло одно из самых важных изменений в жизни Японии. По решению императорской семьи столица была перенесена в Киото. За шесть лет до этих событий монах по имени Саитё, уставший от суеты столичной жизни, удалился в район Киото, где на священной для синтоистов горе Хиэй основал буддийский монастырь Энрякудзи. После переноса столицы в Киото этот монастырь получил от императора статус «Храма мира и защиты государства» и со временем стал самым привилегированным в Японии. Здесь проводились религиозные обряды всей киотской знати, что обеспечивало Энрякудзи большие доходы. Основанная в этом горном монастыре буддийская школа Тэндай из-за статуса своей обители не подчинялась управлению монастырями, которые базировались в Наре. Во всей Японии настоятелей храма назначал лично император, но на Энрякудзи это не распространялось, так как, помимо влияния, этот храм имел огромную общину, способную отстоять свои интересы с оружием в руках.

Сохэи-лучники
http://subscribe.ru

Такое положение дел вызывало недовольство со стороны монахов из Нары, однако почти 200 лет это проявлялось лишь в виде мелких стычек между монахами, без оружия и смертей. Однако в 969–970 годах произошёл ряд конфликтов, в ходе которых монахи как из Нары, так и из Киото использовали оружие и стали убивать своих оппонентов. После этих событий настоятель столичного храма приказал держать на горе Хиэй постоянную армию. В силу того, что этот же человек в 970 году после стычки со своими соседями из киотского храма Гион запретил монахам носить оружие и применять силу, многие историки склонны полагать, что в качестве армии использовались наёмники из числа крестьян или обедневших дзи-самураев. Как бы то ни было, именно 970 год считается периодом появления воинствующих монахов.

В 981 году вооружённый конфликт вспыхнул уже внутри самой горной обители: школа Тэндай разделилась на две враждующих фракции. До 1039 года кровопролития удавалось избегать, но после того как главу одной из фракций назначили настоятелем Энрякудзи, три тысячи недовольных монахов ворвались в Киото. Они окружили дворец регента Ёремити Фудзивара, который на тот момент был фактическим правителем Японии, и потребовали назначения настоятеля из их фракции. Получив отказ, монахи взяли дворец штурмом и устроили резню, не щадя никого. После этого сохэи из горного монастыря ворвались в покои регента и силой заставили подписать соответствующий указ. Монахи-воины обеих фракций ещё не раз нападали друг на друга и объединялись ради того, чтобы дать отпор буддистам из Нары.

Монах-воин Нэгоро-но Комизуча, вооружённый канабо – разновиднотью тяжёлой дубинки, оснащённой шипами
http://nihon-no-katchu.com

В конце XII века, во время гражданской войны Гэмпэй, в армиях как правящего клана Тайра, так и их противников из рода Минамото имелись подразделения воинствующих монахов, причём как те, так и другие об этих бойцах отзывались лишь с лучшей стороны. Изначально главе клана Тайра Киёмори удалось переманить на свою сторону монахов из школы Тэндай. Минамото же поддержали монахи из Нары, но этот регион располагался слишком далеко от Киото, и они не успели прийти на помощь Мотихито Минамото, которого окружили в монастыре Мии-дэра, близь горы Хиэй.

Киёмори, недовольный поступком монахов из Нары, приказал сжечь их монастыри. Он также уничтожил монастырь Мии-дэра, который дал убежище Мотихито. Но если с Мии-дэра особых проблем не возникло, то в Наре всё было не так просто. Туда отправился отряд из 500 человек, которым было приказано не применять насилие без повода, но монахи из Нары напали сами и убили 60 самураев. Головы этих несчастных потом были развешаны вокруг пруда у храма Кофукудзи в качестве назидания и демонстрации доблести местных сохэев. Киёмори в порыве гнева отправил в Нару ещё больше солдат и сжёг город до основания. Такая же участь постигла и все буддийские монастыри бывшей столицы, а многих монахов обезглавили.

Монахи-воины в битве при Удзи, 1180 год. Художник Уэйн Рейнольдс

После того как победивший в войне Гэмпэй клан Минамото вновь отстроил монастыри Тодайдзи и Кофукудзи, их монахи уже не принимали активного участия в боевых действиях, безвозвратно утратив прежнее влияние. Между тем, монастырь Энрякудзи продолжал развиваться. Его деятельность не ограничивалась лишь религиозными обрядами и войной. В 80-х годах XIII века этот монастырь контролировал около 90% процентов производства саке в Киото. Энрякудзи также был монополистом в делах, связанных с ростовщичеством и взысканием долгов на территории столицы. Но не только Киото находился под влиянием секты Тэндай – сохэи с гор владели большим количеством недвижимости на всей территории Японии. Императорская семья боялась гнева горных монахов как огня. Даже сёгун предпочитал без сильной нужды не вступать с их настоятелем в противоречие. Практически безграничная власть горы Хиэй продлилась вплоть до эпохи Сэнгоку (1476–1603 гг.).

Оружие, экипировка и мотивация

Прежде чем продолжить рассказ о монахах-воинах, необходимо немного ознакомиться с их обмундированием, вооружением, а также причинами, по которым люди выбирали для себя подобный путь. Благодаря литературным и изобразительным источникам, дошедшим до наших дней, мы можем примерно представить, как выглядели монахи-воины.

Основной частью их костюма было кимоно жёлто-коричневого, шафранового или белого цвета. Поверх кимоно надевалась куртка из тонкой полупрозрачной ткани. На ногах были либо белые носки и соломенные сандалии, либо надетые поверх носков гетры и деревянные сабо (гета). Бритую голову сохэя покрывал капюшон или белая лента – хатимаки. Что касается защиты, то она могла быть как самой простой, в виде панциря с кожаными или металлическими пластинами, перевязанными шёлковыми шнурами, так и более дорогой, в виде полноценного самурайского облачения.

На переднем плане – легендарный монах-воин Сайто-но Мусасибо Бэнкэй
http://nihon-no-katchu.com

Помимо традиционных мечей и луков, большой популярностью среди сохэев пользовалась нагината. Это оружие состояло из длинного клинка наподобие меча, который насаживался на длинное древко. Форма клинка могла быть разной. Встречаются образцы, где клинок немногим меньше древка, но поздние нагинаты имели сравнительно небольшое лезвие при удлинённом древке. Нагината отлично подходила как для боя с пешим противником, так и для сражения с всадником. В последнем случае при помощи этого оружия лошади подрезали сухожилия – всадник падал, и его добивали.

По словам летописцев, многие сохэи крепили к доспехам знамёна с сутрами или буддийскими символами. Также встречаются упоминания о том, что во время боя монахи читали мантры, призывая Будду. Представьте себе монаха, облачённого в доспехи, раскручивающего нагинату и громко читающего сутры – скорее всего, он производил на противника сильное впечатление!

Монахи-воины стали одними из первых, кто взял на вооружение аркебузы. Так как в средневековой Японии использование огнестрельного оружия было невозможно без строгой дисциплины, можно сделать вывод, что сохэи имели хорошую организационную структуру.

Монахи-воины школы Хокке-сю обороняют Киото от Икко-икки, 1528 год. Художник Уэйн Рейнольдс

Что касается причин вступления в секты воинствующих монахов – как и в случае с ранними асигару, они были различными. Многие, особенно в период Сэнгоку, были истинно верующими и считали такое служение своим долгом, но встречались и те, кто просто хотел разбогатеть или скрывался от правосудия за стенами храма. Несмотря на все императорские постановления, ни даймё, ни сам сёгун не решались портить отношения с сохэями и требовать у них выдачи того или иного человека.

Особый интерес представляют монахи-самураи. Эти бойцы чаще всего сражались в составе регулярной армии даймё, однако делали это по религиозным соображениям. Но находились и те, кто вместо служения господину выбирал путь монаха-воина – такие самураи были в рядах общины Икко-икки, о которой будет рассказано далее.

Монахи-воины в период Сэнгоку

Когда Япония погрузилась в пучину междоусобной резни, в стране стали появляться всё новые и новые буддийские секты. Они не имели ничего общего со старыми школами буддизма, так как распространяли свои учения среди крестьян и воспитывали не монахов, а настоящих фанатиков, готовых без колебания отдать жизнь за убеждения. Большинство из приверженцев новой волны воинствующих монахов были членами секты Синсю – хотя называть их монахами не совсем верно, так как они не являлись ими официально, но ревностно исполняли все полагающиеся ритуалы, и их набожность могла соперничать лишь с боевыми навыками.

Впоследствии фанатики образовали общину под названием Икко-икки. Это название имеет два перевода. Первый – «союз верных», а второй – «восстание верных». По ряду причин лидеры общины в конце XV века были вынуждены бежать из Киото на север провинции Кага. Здесь они совершили то, о чём раньше никто не смог бы и подумать. Набрав новых последователей, монахи Икко-икки вступили в войну с двумя враждующими между собой самурайскими кланами, разбили их и основали своё собственное государство. Это была первая в истории Японии провинция, власть в которой принадлежала не самурайскому сословию. Затем Икко-икки распространила своё влияние за пределы провинции Кага и в течение нескольких десятилетий стала силой, с которой нужно было считаться.

Но фанатики допустили ошибку. В своём стремлении расширить территорию влияния они вклинились в земли Иэясу Токугавы. Тот, не желая участи Каги, вступил с ними в войну. На счастье Иэясу, к моменту первого сражения в 1564 году большинство самураев из секты Синсю предпочло клятву верности даймё своим религиозным убеждениям и выступили на его стороне. С этого момента война для оставшихся в Икко-икки крестьян обрела классовый оттенок. Помимо самураев, на стороне даймё выступила его собственная буддийская секта Дзёдо-сю. С их помощью Токугава сохранил свои земли и подорвал авторитет Икко-икки.

Между тем, монахам из Энрякудзи надоело, что сначала в Киото пришли фанатики-крестьяне Икко-икки, а теперь там объявились фундаменталисты из секты Лотоса. Поэтому как-то ночью они бесшумно спустились с гор и перебили всех бойцов Лотоса, а их храмы сожгли. Окончательно секту Лотоса добил Нобунага Ода, который в 1568 году завладел столицей. Нобунага также не нравился монахам с горы, поэтому они объединились с двумя враждебными для него кланами – Асаи и Асакура. Но этим они подписали себе смертный приговор.

Тренировка монахов-воинов в монастыре Негородзи, около 1570 года. Художник Уэйн Рейнольдс

29 сентября 1571 года Нобунага Ода оцепил гору силами 30 тысяч воинов. Затем он начал сжимать кольцо, сжигая всё на своём пути. Так как в Хиэй не было ни искусственных, ни естественных укреплений, к вечеру уже сам монастырь Энрякудзи был охвачен пламенем. Весь последующий день солдаты занимались охотой на уцелевших. Согласно примерным подсчётам, за два дня штурма горы Хиэй погибло 20 тысяч её жителей. Кто-то из летописцев написал: «Со временем на горе вновь выросли деревья и появились постройки, однако боевой дух покинул эти места навсегда» .

Через девять лет кровопролитной войны перед Нобунагой Ода капитулировали и монахи-воины из Икко-икки. По личной просьбе императора он не стал казнить главу этого движения, а взял с него клятву, что он и его фанатики будут верно служить императорской семье.

Конец эпохи сохэев

После смерти лорда Нобунаги к власти пришёл Хидэёси Тоётоми. Монахи Икко-икки, верные клятве, выступили против его врагов, чем и заслужили благосклонность нового правителя. Последним оплотом сопротивления был Негородзи и соседствовавшие с ним монастыри. Здесь оставались последние представители секты Тэндай, которые поддерживали Иэясу Токугаву. По разным подсчётам, общая численность войск в этом районе составляла от 30 до 50 тысяч человек. Хидэёси отправил туда 60 тысяч воинов.

Когда правительственные войска подошли к городу, солдаты получили приказ сжечь постройки в Нигородзи, а всех, кто спасается от пожара, убивать на месте. К тому времени большая часть монахов уже скрылась в замке Ота. Хидэёси понимал, что при штурме монахи могут дать сильный отпор, поэтому пошёл на хитрость. По приказу Тоётоми Хидэёси была разрушена близлежащая дамба. Вода подтопила замок и уничтожила там все запасы провизии. Начался голод, и гарнизон капитулировал. Около 50 самых верных членов секты Тэндай, не в силах терпеть позор, сделали себе сэппуку. Всем самураям остекли голову, а крестьян, женщин и детей отпустили.

Сохэй в схватке с самураем
http://samuraiantiqueworld.proboards.com

На этом закончилась эпоха воинствующих монахов в Японии. После «Эдикта о разделении» все сохэи, в том числе и те, кто выжил после уничтожения своих монастырей, больше не могли стать обычными монахами, также как и не могли заняться земледелием, поэтому они были вынуждены вступить в ряды первой профессиональной японской армии. Они, как и асигару, впоследствии стали младшей прослойкой самурайского общества.

Список использованной литературы:

Stephen Turnbull, «Japanese warrior monks, 949–1603» - «Warrior» № 70, 2003, UK, Osprey Publishing Ltd.
Трубникова Н. Н. «Монахи-воины» . Электронный источник.
«Сохэи» . Электронный источник.

Буддизм нарек японским богам свои имена, принял их под этими именами в свои храмы и зажил роскошно в Японии

Обстоятельно изучив его, святитель Николай, тем не менее, не испытывал интереса к как таковому и рассматривал его исключительно с практической миссионерской точки зрения. Такой взгляд позволил ему заметить то, на что другие исследователи буддизма и полемисты не обращали внимания. В частности, на миссионерские методы буддизма. Святитель упоминает о «гибкости буддизма и способности его приноровляться к обычаям страны, куда он является» . В качестве иллюстрации автор указывает, что, по буддистским верованиям, будды и бодхисатвы клялись «рождаться в разных невежественных странах для привлечения их к спасению» . Это позволяло буддистам объявить Аматерасу и других японских богов воплощениями будд и бодхисатв, предпринятыми для того, чтобы «приготовить его к восприятию истинного учения буддизма… Таким образом буддизм нарек японским богам свои имена, принял их под этими именами в свои храмы и зажил роскошно в Японии» .

Описывая вероучение буддизма, святитель Николай появление каждого его характерного элемента выводит из естественных причин – исторических, культурных и психологических обстоятельств. Например, объясняя успехи распространения буддизма на раннем этапе, святитель пишет: «Буддизм, возникший на почве Индии как противодействие браминской кастности и угнетению низших классов высшими, был в этом отношении проповедью духовного равенства и любви в языческом мире; с другой стороны, как проповедь человека, из наследника престола сделавшегося нищим, он явился проповедью суетности всего земного, нестяжательности и нищенства» .

Эта лестница, идущая от человека вверх, ведет к состоянию будды; но почему же не продолжить ее и вниз? И вот… весь животный мир отождествляется с буддой…

Указывая на отсутствие в буддизме учения о Боге Творце , святитель объясняет это тем, что в индийской среде того времени не было предпосылок для познания этой истины и, «явившись на почве браминского пантеизма, буддизм оказался бессильным отрешиться от него». Говоря о том, почему самого Будду нельзя отождествлять с Богом, он пишет: «Правда, Будда является с чертами, свойственными Богу, но вместе с тем таких, как он, будд бесконечное множество, и каждый из них дошел до этого блаженного состояния своими заслугами; каждому человеку, в свою очередь, предстоит рядом множества градаций выродиться в будду. Эта лестница, идущая от человека вверх, ведет к состоянию будды; но почему же не продолжить ее и вниз? И вот… весь животный мир отождествляется с буддой; мало того, лестница простирается еще ниже: изобретаются разных степеней ады, населяются живыми существами и тоже ставятся в связь с буддой… Таким образом небесный, земной и преисподний миры являются огромной лабораторией, в которой бесчисленные роды существ кишат, рождаются, перерождаются и, в конце концов, все делаются буддами» .

Появление учения о переселении душ святитель Николай объяснял «непониманием природы и ее отношений к человеку и бессознательного сострадания к низшим существам» . А из стремления восточного человека к покою и бездеятельности святитель выводит практику медитаций , направленных на изменение сознания: «Мысли тоже могут иногда или причинять огорчение, или волновать: поэтому еще лучше, если они как бы останавливаются и замирают в своем течении, если, одним словом, человек погружается в бесчувствие, в бессознательность; тогда он погружается в ничто, но в этом-то погружении и есть целостное существование человека. Такое бессознательное спокойное состояние называется созерцанием; ему приписываются высокие качества непосредственного ведения всего и сила управлять всем, так как в этом состоянии человек, отрешась от себя, сливается в одно со всем и может владеть тем, с чем слит. Это состояние поставляется целью всех и всего; будды потому и будды, что достигли возможности во всякое время погрузиться в это состояние, и оно считается их высочайшим блаженством» .

Сообщается также, что «буддизм сочинил для своих последователей правила нравственности, поражающие иногда своей чистотой и строгостью, иногда своей чудовищностью; сочинил также чудовищные и самые невероятные легенды и чудеса» .

Святитель описывает наиболее важные школы японского буддизма. Первой среди них он указывает школу дзенсю, или дзен, которая, «как секта, перешедшая из Китая, любит хвалиться своим правоверием, своей неиспорченностью». Он определяет учение дзен как «проповедь самоумерщвления ради достижения способности созерцания» и подчеркивает, что «здесь человек берет на себя своими силами, лишь по примеру Будды, а не при содействии его, достигнуть высшего блаженства» и должен упражняться в медитациях и соблюдать «строгие предписания касательно пищи и внешнего поведения» .

Святитель Николай верно подметил характерную для дзэн направленность на йогическую практику, однако не отразил такой характерной особенности учения, как передача состояния «пробуждения» непосредственно от учителя к ученику «без наставлений в устной или письменной форме» .

Критикуя дзенсю, святитель Николай замечает, что предложенная ею методика в полной мере невыполнима и неприменима для обычных людей. Ему известно, что лишь в некоторых буддистских монастырях в течение нескольких дней в году практика дзен исполняется в полном виде, притом часто монахи просто засыпают в процессе медитаций.

Будь человек страшным злодеем, но скажи только раз: “поклоняюсь будде Амиде” – и он спасен

Вторая школа японского буддизма, которую упоминает святитель Николай, – монтосю. Он определяет ее как совершенно противоположную дзенсю. Она «отбросила весь буддийский и ухватилась лишь за идею любви будды к миру. Здесь о самоумерщвлении и помину нет: сами бонзы женятся и едят мясо… все подвиги человечества представляются ничтожными… Будь человек страшным злодеем, но скажи только раз: “поклоняюсь будде Амиде” – и он спасен. Учение о любвеобилии будды, готовности спасать человека по первому призыву, о недостаточности собственных сил человека для спасения невольно изумляет; слушая в храме иную проповедь, можно забыться и подумать, что слышишь христианского проповедника. Уж не от христиан ли заимствовано это учение? Но при исследовании оказывается, что оно составляет лишь развитие идеи об искупительной миссии будды. Но при этом возвышенном учении о любви будды к миру сам будда нисколько не изменяется: он остается тем же мифически безобразным и невероятным лицом». Критикуя эту школу, святитель Николай пишет, что она «принесла Японии гораздо более зла, чем все другие секты» . «Никто не подумал, сколь страшна может быть в устах бонз фраза: “Сколько ни греши, скажи только: наму Амида буцу, – и тебе все прощено”. В XVI веке бонзы монтосю двигали целым армиями… и производили страшные битвы, страшные грабительства и опустошения» .

Третья школа японского буддизма – хоккэсю , которую святитель Николай определяет как «дань хвалы и удивления японцев одному молитвеннику», под которым подразумевается «Лотосовая сутра». Он пишет, что основной ее идеей является то, что «все люди сделаются буддами, и это учение до того важно, что стоит только назвать имя молитвенника, в котором оно изложено, и человек спасен».

Указанные мотивы действительно характерны для «Лотосовой сутры», например в XVIII главе написано, что если кто-то направится в монастырь, желая услышать ее, «и будет хотя бы мгновение слушать, то после этого он возродится среди богов» . Что касается представления о «всеспасительности», то в конце VI главы сутры говорится, что «каждый станет буддой», но, судя по контексту, речь идет все-таки о тех, кто следует учению, изложенному в «Лотосовой сутре». Впрочем, в тексте многократно говорится об уловках «лжи во спасение», которыми пользуется Будда для привлечения к своему учению (и, соответственно, для спасения) людей, которые сами по себе не были бы заинтересованы в нем.

Трое будд для подтверждения истины высунули языки, которые оказались до того длинными, что пронзили десять тысяч мировых сфер…

Критикуя учение хоккэсю, святитель пишет, что «молитвенник наполнен описанием нелепых чудес вроде следующего: к будде, когда он преподавал это учение, прилетели с неба два другие будды… сидят они рядком, и живой будда проповедует. Когда он высказался, ученики, естественно, были ошеломлены… Трое будд для подтверждения истины высунули языки, которые оказались до того длинными, что пронзили десять тысяч мировых сфер; в таком положении они просидели перед учениками десять тысяч лет; затем втянули языки обратно и крякнули все разом, от чего потряслись все миры… Могли ли после этого сомневаться слушатели и можно ли не обожать книгу, учение которой засвидетельствовано такими чудесами?» .

Указанный эпизод находится в XXI главе «Лотосовой сутры» и пересказан святителем Николаем почти дословно. После него также Кожевников приводил этот рассказ как пример нелепых сказаний о чудесах в буддистских текстах. В другом месте святой Николай пишет, что «в буддизме поражают иногда толстые молитвенники, наполненные не чем иным, как похвалами заглавию этих же самых молитвенников» . Действительно, большинство гат «Лотосовой сутры» содержат восхваления в ее адрес.

Само появление разнообразных сект в японском буддизме святитель объяснял тем, что японцам буддизм пришелся не вполне по духу, и они старались создать такие его версии, которые бы более подходили им. Описывая взаимоотношения разных школ японского буддизма, святитель Николай пишет, что «каждая из сект опирается на незыблемом для буддиста основании: каждая имеет свои символические книги в каноне священной буддийской литературы. Эта литература так обширна и разнообразна, что в ней есть книги совершенно противоположные одна другой. Это как нельзя лучше обнаруживает происхождение буддийской литературы от многочисленных авторов, часто враждебных друг другу; но каждый автор, стараясь придать вес своему произведению, озаботился приписать его будде… Таким образом, на основании одного и того же учения будды можно воздвигать самые противоречащие секты, и никто не смеет укорить за это, так как каждая секта укажет на непререкаемый довод в священной книге» .

Помимо апеллирования к текстам, основоположники и последователи различных школ, как сообщает святитель, активно ссылались на видения и , по поводу которых он замечает: «Нет возможности перечислить всех выдуманных чудес, снов, песен, богов. Все секты наперерыв одна перед другой стараются щеголять чудесами, одни других нелепее, одни других фантастичнее. Наглость дошла до того, что указывают чудеса там, где каждый собственными глазами может видеть, что чуда нет… Бонзы до того привыкли к выдумкам и обманам, что расточают их даже там, где нет в них никакой нужды: я читал одно жизнеописание будды, где автор преблагочестиво уверяет, что за матерью будды в приданое даны были, между прочим, семь полных возов “голландских редкостей”, а когда она забеременела буддой, то другая жена царя из зависти, чтобы убить в ней младенца, обратилась к одному из христиан, которые, как известно, все колдуны, чтобы при помощи его волхвований испортить свою соперницу» .

Японцы своим «нерасположением к рабству и неимением его в стране обязаны учению буддизма о равенстве и братстве всех людей».

На этом завершается краткий очерк японского буддизма в статье «Япония с точки зрения христианской миссии». В другой статье «Япония и Россия» святитель пишет, что «буддизм – самая глубокая из языческих религий», и японцы своим «нерасположением к рабству и неимением его в стране обязаны учению буддизма о равенстве и братстве всех людей» .

Дополняют представление об отношении святителя Николая к буддизму выдержки из его дневников. Здесь также на характер наблюдений накладывает отпечаток то, что они сделаны миссионером-практиком.

Так, например, широко освещается тема противления христианству со стороны буддистских священнослужителей Японии. Их святитель прямо называет «врагами Православия», которые «не упускают везде и во всех случаях пользоваться обстоятельствами, чтоб тревожить православных и ослаблять Православие, что им, однако, пока нигде не удается» .

«Бонзы в проповедях ругают христианство на чем свет стоит, выражая, однако, и в этом не более как свою растерянность и в конфузе незнание, что делать» (II, 205). Катехизатор «Павел Окамура рассказывает, что к нему часто приходят переодетые бонзы расспрашивать о христианстве, но потом пользуются полученными сведениями лишь для того, чтобы извращать их и делать пищей злословия. Около [катехизатора] Мацуда бонзы завели регулярные собрания и всегда невыносимо хулят христианство и запрещают слушать его, что, впрочем, по словам Мацуда, приводит к совершенно противоположным результатам, – возбужденное любопытство, напротив, побуждает приходить спрашивать о христианстве» (II, 223).

…хулят христианство и запрещают слушать его, что, впрочем, приводит к совершенно противоположным результатам

Примечательно, что святитель никогда не смущался такими проявлениями агрессии со стороны буддизма, полагая, что это является признаком его внутренней слабости перед лицом христианства. Он пишет: «…в Эбисима особенно возбудилась сильная ненависть против христианства, даже общество составилось защитников буддизма против христианства; но это только признак, что Христово учение начинает глубже занимать народное внимание; в противовес немало язычников, которые, еще не зная христианства, становятся защитниками его против злобных нападений» (III, 383). «В Накацу… бонзы очень встревожились успехами христианства – образовали союз против христианства, говорят проповеди, злословят. В добрый час! Орудуют в пользу христианства, популяризируют его; защититься же против него у буддизма нет средств» (IV, 31). И действительно, уже вскоре из Накацу пришли сведения о новообращенных в Православие, «из которых один был доселе заклятым буддистом, а теперь такой же ревностный христианин» (IV, 65).

Со своей стороны святитель Николай предписывал своим катехизаторам, «чтобы в проповедях не задевали буддизм и прочие здешние веры» (II, 393). В другой раз он отчитывает катехизатора: «Мацунага нехорошо делал, что заговорил про буддизм и поносил его; не следует то делать во время проповеди; наше дело – излагать Христово учение; когда оно будет понятно, тогда само собою будет отвергнут буддизм; поносить же его заранее – значит заграждать вход в сердце многих слушателей христианству, озлоблять их и вызывать на противление» (II, 600).

Он описывает, что в «буддийской газете “Ямато-симбун” ежедневно печатается две статьи самой наглой лжи и клеветы на миссию и православных … Мы не отвечали ничего на эти пакости» (IV, 907). А во время русско-японской войны «буддийские бонзы, прикрываясь воинским патриотизмом, воздвигли гонение на Православную Церковь… возбуждающие речи в устрояемых для этого собраниях против меня и миссии произносят бывшие или переодетые бонзы» (V, 8).

Дело не ограничивалось только словесным противодействием. Святитель приводит примеры нападений буддистов на христиан с погромами и избиениями в Сиранкава (см.: III, 787), то же имело место во время русско-японской войны в Каяма за отказ христиан участвовать в буддистских молитвах за победу Японии (см.: V, 62); в другой раз местные буддисты отобрали у православных землю и предлагали вернуть только если христиане вернутся в буддизм (V, 192). Описывается, как больному православному христианину в Сеноо ревнители буддизма вместе с бонзами собрали денег для лечения и обещали дать их, если он отречется от Христа и вернется в буддизм (см.: III, 483–484). Упоминается и случай Петра Осиды, в прошлом буддистского священнослужителя, который потерпел «гонение от своих прежних прихожан за измену буддизму, но твердо выдержал его» (IV, 221). А в Сукава двое отцов-буддистов били и истязали своих сыновей, решивших принять Православие, но те проявили большое мужество. По этому поводу святитель замечает: «…родители преследуемых скоро сами будут христианами. Это уже вещь испытанная. Где Христос столкнулся с Буддой до звука, похожего на крик, – прислушайтесь, и вы услышите в следующий момент не крик, а крак разбиваемого вдребезги идола Будды» (IV, 50).

…родители преследуемых скоро сами будут христианами. Это уже вещь испытанная

Неоднократно упоминает святитель низкий моральный облик буддистского духовенства в Японии. Так, один богатый землевладелец говорил святителю Николаю, что «возненавидел бонз, которые собирают деньги на религиозные нужды, а половину их пропивают в непотребных домах» (IV, 506). Указывается, впрочем, и пример бонзы, который «народ увлекает своею подвижническою жизнью» (II, 351).

Святитель Николай пишет, что, в отличие от конфуцианства и синтоизма, у буддизма есть еще в Японии искренне верующие последователи, но замечает признаки упадка, особенно на фоне распространения материализма, и считает, что время буддизма в стране прошло. «Падает он, видимо, отслужил свою службу – и пора в сторону» (II, 28). «У буддистов нет прочных оснований для веры, не в кого там собственно веровать; оттого буддисты в упадке» (III, 222). В другой раз, комментируя инициативу буддистов по созданию клубов для поддержания своего учения, замечает: «Но буддизм все-таки останется трупом, и не оживить его никакими способами, когда для Японии занялась заря христианства» (III, 801).

В интервью японской газете святитель продолжает эту мысль, отвечая на вопрос журналиста: «Ныне оживляется буддизм – как Вы на это смотрите?» – «Как на всякую дутую речь. Буддизм умер в Японии; японцы переросли эту религию без Личного Бога; напрасно толкуют, что он – еще жив и пробуждается к энергетическому действованию; то – пустая хвастливость бонз, которые сами не верят тому, что говорят» (IV, 641). «Буддизм дошел в Японии до последних нелепостей, до диаметральных противоречий себе самому и легко опровергается на основании самых простых суждений здравого смысла» (IV, 705).

Стоит отметить, что предсказываемые святителем негативные для буддизма процессы в японском обществе действительно усилились в XX и XXI веке, о чем свидетельствуют современные публикации в прессе. К примеру, автор одной из статей приводит слова монахов о том, что «сейчас буддизм в Японии переживает кризис» и для его выживания нужны решительные меры. В качестве таковых монах Таншо Тагай предлагает читать мантры под современную музыку, а монах Дзэнсин говорит о создании буддистского бара . О том же кризисе буддизма говорит и другая статья, рассказывая про монаха Кейсуке Мацумото, настоятеля храма Комиодзи, в котором он открыл кафе для привлечения людей. Указывается, что хотя почти три четверти населения формально относит себя к буддистам, «многие из 75 тысяч японских храмов оказались на грани банкротства» .

Святитель Николай касался действий буддизма и в других странах; например, описывая восстание боксеров в Китае, он несколько иронично пишет, что буддисты «извлекли для своей религии из китайских компликаций весь капитал, какой только может быть извлечен. Один только вопрос они оставили нерешенным, именно: были ли боксеры буддисты? Если да, то как буддизм избежит ответственности за их возмутительные жестокости?» (IV, 491). При этом он высоко отзывается о стойкости , принявших мученическую смерть за Христа во время этого восстания.

…на Гавайских островах построены кумирни; бонзы там копируют христианских миссионеров

Известно святителю и о начинавшемся тогда буддийском прозелитизме среди западных народов: «…есть в Сан-Франциско и бонзы, проповедующие буддизм, и есть у них несколько обращенных в буддизм американцев; на Гавайских островах построены кумирни; бонзы там копируют христианских миссионеров – устраивают по воскресеньям свои богослужения и проповедь, занимаются благотворительностью» (IV, 459). Здесь видна та же миссионерская гибкость буддизма, которую святитель Николай отмечал в отношении распространения его в Японии.

Святитель Николай упоминает также «Отани Козуи, главу буддийской секты “Ниси хонгвандзи”. Он воспитывался в Англии… ныне лучший по нравственности и деятельности человек в буддизме; рассылает миссионеров проповедовать буддизм в христианских странах, и в Америке уже много обращенных в буддизм» (V, 499). Пишет, что в Иннае «бонзы… оглашают местность проповедью: “Как скоро явится иностранец сюда, обращай и его в буддизм, потому что что же такое христианство пред буддизмом!» (IV, 120).

Примечательна история о том, как пытались обратить в буддизм айнов – аборигенов с Курильских островов, принявших Православие еще от святителя Иннокентия Аляскинского, когда острова были в составе Российской империи (переданы Японии в 1855 г.) (см.: IV, 79, 174, 283). На остров Шикотан переселился с прозелитическими целями бонза из Хонгвандзи. С 1899 по 1902 год он усиленно проповедовал буддизм православным курильцам при поддержке местных властей, которые считали это важным для пресечения возможного влияния России на курильцев. Проповедник пытался максимально адаптировать проповедь для слушателей, пользуясь тем же методом, который в свое время помог буддизму проникнуть и закрепиться в Японии. «Рассказывал Яков, как бонза, и доселе живущий на Сикотане, старается смущать их, сикотанских христиан, маня в буддизм: “У вас и у нас Бог один и тот же, но вы теперь японцы, потому всем прилично иметь и веру японскую, которая почти то же самое, что ваша нынешняя вера”, – твердит он им. К счастью, сикотанцы не невежды в своей вере и душевно преданы ей. Они только смеются над бонзой» (IV, 353).

За три года проповеди буддистскому миссионеру не удалось обратить ни одного человека, после чего «бонза, нашедши совершенно бесплодным старание свое совратить наших христиан (курильцев) там в буддизм, уехал в Сайкёо» (IV, 701).

Между тем европейцы и американцы, принявшие буддизм, святителю Николаю были известны. Он упоминает умершего в Японии англичанина, обратившегося в дзен-буддизм, как «несчастного навеки ренегата» (V, 348), также упоминает и американца Фенолосса, принявшего буддизм (см.: V, 595). Резко отзывается о полковнике Олькотте, «обратившемся в буддизм и даже сочинившем буддийский катехизис» (III, 560). Все это представляется святителю в высшей степени нелепым. Отмечая близость философии Шопенгауэра к буддизму, святитель Николай предполагает, что в том числе и через нее «буддизм вошел краешком своего тумана в некоторые пустые головы в Европе и Америке» (II, 304).

В разрозненных заметках он обращает внимание, во-первых, на то, что сам буддизм при обращении к жителям Запада во многом мимикрирует под христианские реалии, а с другой стороны, сами новообращенные привносят в буддизм чуждые ему понятия и представления. В этом смысле примечателен отзыв святителя Николая о книге одного из известных в то время европейских проповедников буддизма: «Посланник Михаил Александрович Хитрово приезжал с немецким катехизисом буддизма… Автор – немец, вставший в ряды поклонников пантеистического буддизма, в то же время не может отрешиться от внесенной с молоком матери веры в Личного Бога, почему и говорит в катехизисе о мироправительной силе, исключающей случай в мире, на что наш Михаил Александрович, полувлюбленный в буддизм, отвечает замечанием на полях: “Дурак”» (III, 229).

Святитель Николай, судя по всему, имеет в виду книгу Subhadra Bhikchu «Buddhistischer Katechismus zur Einfuhrung in die Lehre des Buddha Gotamo» (Leipzig, 1888), написанную в подражание «Буддистскому катехизису» Олькотта. Под псевдонимом «цейлонского монаха Субхадры» скрывался берлинский математик Фридрих Циммерман (1852–1917) .

Также святитель отрицательно отзывается об услышанной идее создать гибрид из христианства и буддизма, указывая «нелепость сего предприятия, несравнимость ни в каком случае истинности Божией веры с человеческим измышлением» (III, 363).

Так-то высший класс у нас в России невежественен… касательно веры

Святитель Николай одобрительно отозвался о словах посетителя, который «стал сопоставлять христианство с буддийством, находя их противоположными друг другу, как полюсы» (III, 804). Святителю приходилось опровергать популярные тогда среди западной и российской интеллигенции мнения о том, что христианство построено на заимствованиях из буддизма. Он описывает свой разговор с женой адмирала Шмидта. На ее замечание о близости нравственного учения буддизма с христианским святитель Николай ответил: «“В нравственном учении буддизма, действительно, есть некоторое сходство с нашей религией; да и в какой же языческой религии его нет? Нравственное учение язычников черпается из совести, которая и у них не потеряна”. – “Но, говорят, учение Христа заимствовано из буддизма”. – “Ну, это говорят люди, не знающие хорошо ни учения буддизма, ни учения Христа”. – “Нет, да отчего же бы Христу и не заимствовать из буддизма, если Ему что понравилось? Он (Христос) был человек умный”. – “Христос был Бог и изрекал Свое учение как Божественное повеление; Будда же, как и все в мире, и весь мир, пред Ним ничто”, – оборвал я, чтобы прекратить это излияние нечистоты из клоаки генеральского разума… Так-то высший класс у нас в России невежественен… касательно веры» (II, 296).

При этом святитель относился скептически и к высказываемым в ответной апологетике идеям о заимствовании жизнеописаний Будды из Евангелия. Отзываясь об услышанной им лекции протестанта Спенсера, святитель Николай пишет, что в ней было «немало парадоксов, например будто жизнеописание Будды срисовано с жизни Спасителя, что хорошо бы было доказать» (IV, 167).

Буддизм в религиозном отношении – сущая пустота, ибо без Бога – какая же религия?

Из бесед с обратившимися у святителя Николая складывалось мнение о том, что буддизм не отвечает потребностям души, которая имеет живое религиозное чувство. Он приводит рассказ одной семьи: «Юуки был, и жена его также, верующим буддистом. Не нашедши в буддизме “личного” Бога, он потерял веру в него и крайне обрадован был, обретши Бога Творца и Промыслителя в христианстве, которое узнал случайно, приобретши Библию. Стал он молиться христианскому Богу, и усердная молитва даже увенчалась чудом: жена его была больна до того, что не могла вставать, он горячо помолился о ее выздоровлении, и она разом стала здорова к изумлению всех» (IV, 208). Именно то, что христианство дает человеку не просто «идею Бога», но живую связь с Ним, в глазах святителя Николая принципиально отличает его от буддизма. Этим объясняются высказывания святителя о том, что «буддизм в религиозном отношении – сущая пустота, ибо без Бога – какая же религия?» (III, 443).

Несколько раз святитель Николай говорит о молитвах буддистов: «Молитва их бесплодна, так как обращается к несуществующему» (V, 571); «молитва их бесполезна и достойна сожаления, ибо дерево и камень или пустое пространство, в которое они возглашают свои призвания к богам и буддам, которых не существует, не видят и не слышат и не могут помочь» (II, 175).

К сожалению, очерк святителя Николая (Касаткина) о японском буддизме остался совершенно незамеченным православными авторами, хотя он мог бы существенно дополнить их представления о разнообразии течений этой религии. Впервые обратили внимание на восприятие буддизма святителем Николаем лишь в начале XXI века: А. Ларионов в небольшой статье привел обзор высказываний святителя, почти исключительно на основании «Дневников» . Он отмечает, что «высказывания относительно буддизма редки и носят чисто практический характер. Основной вывод: буддизм долгое время выполнял роль няньки, готовившей японцев к принятию Истины… Это было тем “зерцалом в гадании”, которое, воспитав в японцах взаимную любовь, понимание суетности жизни, теперь должно быть отвергнуто, поскольку пришла полнота благодати» .